Кика Салви - Кика - женщина с изюминкой. Любовные успехи и неудачи разведенной журналистки

Господи, получилось!

Прийти в редакцию «VIP» и приступить ко второй рабочей неделе показалось мне менее трудной и более стратегически определенной задачей, чем в прошлый раз, неделю назад (отчасти благодаря достигнутому в результате первого моего одиночного оргазма раскрепощению; теперь я была сильнее).

Один решительный взгляд вокруг – и наметилась положительная динамика. Немного общительности – и все в моих руках.

Отвратительная зловредная Алейшу и крашеная гадюка редакторша были далеко не единственными персонажами на горизонте нашей редакции.

Самыми симпатичными с первого взгляда мне показались Жардэл Себба, которого я уже упоминала (с похвалой); Эртон Сэлигмэн, наш главный корреспондент и с виду самый уравновешенный человек из всей команды; Карлос Амуэду, неразлучный друг Алейшу (что и могло настроить нас с ним друг против друга, хотя, быть может, я ошибаюсь), постоянно употребляющий антидепрессанты и вечный герой воскресных сплетен (результат субботних вечеринок). Затем – Аран, главный редактор, небольшого роста, но с огромным эго (и, как он сам любил кричать на всю редакцию, обладатель члена длиной 25 сантиметров ); Марко Антониу де Резенде, директор издательства, с которым мы подружились, но я должна была скрывать это, чтобы не вызвать ревности коллектива, и не уничтожить таким образом последний шанс сойтись с коллегами. Еще была помощница экспертши-потаскушки Талита, настоящий кладезь; Хэлп, координатор редакции (которая защищала всегда своего шефа, Марку Антониу, как рассвирепевший питбуль); наконец – корректор и заведующая связями с читателями Андреа Каитано, самая скромная и нелюдимая из всех. Вот и все действующие лица.

Мой план стать частью коллектива показался теперь не таким уж трудновыполнимым. Я решила, что не буду пытаться быть милой со всеми. Я не сделала ни одного шага навстречу (никаких благодарных или приветственных улыбок соседям), но держалась совершенно открыто и скромно, в своей роли новенькой сотрудницы. Я старалась обезоружить их приветливым тоном своего голоса, и это неизбежно влекло за собой всеобщее одобрение и приближало меня к достижению цели. Держалась я не совсем уверенно, но заинтересованно, позволяя моему собеседнику исполниться гордости и тщеславия, что он может чему-либо меня научить. И хотя часто я знала или предполагала ответ, но предпочитала приподнять самооценку коллег, выслушивая их вариант разгадки тайн, мучающих бедную неумеху. В итоге я покорила их всех, одного за другим, этим дешевым и бессовестным способом – притворяясь совершенно несведущей в делах, неопытной, а главное, всеми силами стремящейся к знаниям. И пока я играла роль прилежной ученицы, я могла чувствовать себя в полной безопасности в этом инкубаторе для честолюбцев. Мало-помалу меня стали приглашать вместе пообедать, в беседах стали интересоваться моим мнением, и в мой адрес даже стали поступать приглашения на чашечку кофе. Это всегда была привилегия тех, кто находился на особом счету, так сказать, особо приближенных. Да, да, даже в этом коллективе наставали минуты искренности и мягкости.

И лишь педантичная Алейшу все так же презрительно ко мне относилась, хотя и говорила «Привет», что уже свидетельствовало об огромном прорыве в наших «теплых» отношениях.

Во мне было что-то от нее. Что-то такое, что я сразу почувствовала, что заставляло меня сравнивать нас и побуждало меня ей симпатизировать. Уж не знаю, профессиональные ли амбиции, писательский талант, подвешенный язык или пренебрежение к толпе, или сумасшедшая неуверенность в себе, маскируемая высокомерием, крайняя нужда и постоянно перебарываемая слабость делали нас, скажем так, одинаковыми противоположностями. Мы были словно два полюса. Каждая из нас была и изнанкой, и дополнением другой. В какой-то момент нашего последующего общения, после ряда расспросов я даже пришла к выводу, что она могла бы стать любовью всей моей жизни. Я производила впечатление мягкой, преданной своим дочерям, и всегда защищала романтическую любовь, но изнутри меня будто поедал червь ненависти ко всем людям (особенно к мужчинам), и я была готова просто взорваться от всех проглоченных за мою жизнь оскорблений. Она же, наоборот, заслуживала всех ругательств, какие я только могла изобрести, обладала всеми возможными недостатками – была грубой, отталкивающей, переполненной сарказмом, но на самом деле все это служило маскировкой нерешительной, всего боящейся девочки, мечтающей лишь, чтобы ее похвалили. Я так ненавидела ее за то, что мне она нравилась, а я ей – нет! Однако позднее все придирки и презрение в мой адрес сменились настоящей дружеской привязанностью.