Александр Пушкин - Тайные записки 1836-1837 годов

Это случалось со мной и раньше, но никогда с такой силой, никогда я не чувствовал такого восторга от своей избранницы. Когда моё предложение было, наконец, принято, я на правах жениха ухитрялся оставаться с Н. наедине. Я обнимал её и, водя рукой по грудям, царапал ногтем по платью там: где должны были быть соски, и скоро мой ноготь начинал об них спотыкаться. Н.

краснела, но руки моей не отталкивала, а лишь шептала: "Не надо, маман может увидеть".

Мать её - порядочная блядь, злобная оттого, что, кроме конюхов на Полотняном Заводе, её никто ебать не хотел. Она была не прочь подставить себя, но мне, конечно, было не до неё. Она всячески притесняла своих дочерей, держа их, как в монастыре. А я глядел на сестричек и подумывал превратить их монастырь в свой гарем. Я, жених, укорял себя за такие греховные мысли, но избавиться от них было невозможно.

Я обожал мою монашенку и шаг за шагом планировал превращение её в искусную развратницу. Но моим планам не дано было осуществиться, и, наверно, за это я люблю Н. по сей день.

Наш медовый месяц пролетел в сладостной учёбе: я учился языку, на котором говорит её тело, а Н. училась откликаться не только на мой язык. Моё упорство и её прилежание все чаще доводили Н. до восторженных стонов, звучащих для меня, как музыка.

Обладать идеальной красотой, которая вдобавок досталась тебе девственной, это самое большое счастье, что выпадает на долю мужчины. Острота его так велика, что длиться долго оно не может. Когда я погружался в мою новорожденную жену, смыкая объятия, чувствуя её шевеление, ещё не выросшее из-за стыда в поддавание, и слыша её горячее дыхание у моего уха, я испытывал состояние торжества, которое мог испытывать только Бог в момент творения.

* * *

Сколько радости было для меня вести Н. по извилистым тропинкам в саду сладострастья. Когда я впервые поставил её на четвереньки и предо мной открылись две дольки её солнечной жопки, ноги её оказались слишком длинными для меня, и мне пришлось подняться с колен, чтобы достичь пизды. Я сказал ей, чтобы она прогнула спину. Н. замешкалась и вместо того, чтобы прогнуться, выгнулась дугой. Я расхохотался её святому неведению, и она удивленно обернулась на меня, как оборачивается корова, когда к ней подходишь сзади. Я положил руку на спину моей Мадонны и нажал вниз, указывая, что от неё требовалось. Н. послушно повиновалась и, ощутив, зачем это было нужно, рассмеялась сама, не ведая, что смех вызывает конвульсии в пизде. Я потом пытался научить её сжимать мне хуй, не смеясь, а по моему указанию, но она бездарна как любовница, и мне приходится щекотать её или заставлять кашлять, чтобы её пизда ожила. Кончает она только один раз за ночь и, кончив, больше ничего не хочет. Для жены это ценное свойство, она не докучает похотью, когда хочешь спать. Но поначалу я её щекотал изрядно.

Я все время чувствовал, будто обманул природу: я, карлик с лицом обезьяны, обладаю богиней. И оценить, насколько я хорош в любви, она не может, потому что для этого нужно сравнение, упаси Бог.

В те первые дни мы договорились не утаивать даже самых сокровенных мыслей друг от друга. Я прекрасно понимал, что мне этот договор не выполнить, но я хотел воспитать в Н. чувство необходимости делиться со мной своими мыслями и желаниями. Главное, не гневаться, что бы она мне ни рассказала. Иначе, впредь она будет бояться быть откровенной. Следуя сей заповеди, я изо всех сил крепился, чтобы не выказать бурю негодования или ревности.

Н. приняла близко к сердцу наш договор, и на мой вопрос, какие были у неё любовные приключения, она повинилась. Когда ей было лет четырнадцать, она с матерью и сестрами была приглашена на бал во дворец к государю. В какой-то момент она затерялась среди гостей; к ней подошла красавица-фрейлина и прошептала на ухо, что государь хочет, чтобы ему представили Н. Моя девочка затрепетала от страха и покорно пошла за фрейлиной. Та привела её в кабинет, где в кресле сидел государь. Фрейлина представила Н. и удалилась, оставив её стоять посреди сумрачного кабинета. Государь встал с кресла, пересел на диван и усадил рядом с собой Н. Он задавал ей вопросы, а тем временем задирал ей платье все выше и выше. Н. не смела пошевелиться и старалась исчерпывающе отвечать на вопросы. Когда венценосный развратник раздвинул ей ноги, Н.

почувствовала, как "волны жара стали захлестывать" её - так она описала своё состояние. Но вдруг в дверь кто-то постучал. Государь поднялся, оправил платье на Н. и вышел из кабинета. Через минуту явилась фрейлина, которая привела Н., и отвела её обратно в залу, где танцевали гости.