Мархуз - РЕАКТИВАЦИЯ!

Ранним утром Борис Эпштейн пошёл в атаку. За завтраком он обрисовал столь золотые горы, что они явно светились алмазами. Научная карьера, возможный переезд в Ленинград (в интернат для одарённых), покровительство языковедов, приобщение к культуре и интеллектуальному обществу.

- Спасибо, конечно, но всё это неинтересно. Ни карьера, ни общество, ни покровительство. Суета и рутина.

Трудно обьяснить людям, что свои жизненные приоритеты могут быть гораздо интереснее чьих-то там. Профессор не понимал суть отказа от столь сладкого набора плюшек.

- Да любой парень в твоём возрасте об этом мечтает!

- Ещё одна чепуха. В моём возрасте мечтают в футбол гонять классно и дурака валять чаще. А карьера интересна лишь карьеристам и прочим неудачникам.

Оп-ля-ля, приехали! Это кто же здесь неудачники?

- Расслабьтесь, дружищи Эпштейны. Всё просто, мне хорошо и ничего менять не собираюсь. Я даже школу бросил, чтобы все отстали с предложениями ухудшить мою жизнь. Она у меня одна.

И как с таким бороться, если он своей удачи не видит? Как убедить заняться переводами за просто так? Ради академической славы Бориса Борисовича. Наезды ещё продолжались, но Старков доел и ушёл на гору. Вечером попытка убедить снова провалилась, отпускное время тикало, а доводы иссякли. Пришлось, по секрету, рассказать что случилось в запаснике.

Среди разных экспонатов давно хранился перстень, который не могли отождествить ни с одной культурой. Камень зелёного цвета имел форму сплющенной пирамиды, внутри на золоте было выгравировано какое-то слово на неизвестном языке. Алфавит походил на санскритский. Ходила легенда, что это Перстень Власти и тот, кто его оденет - сможет повелевать миром! Вот и повадились высшие партократы в музейный подвал. Только с ними случались несчастные случаи со смертельным исходом. Перстень пробовали изучать, но ничего не добились - пришлось вернуть на место. Последнюю попытку овладеть ценностью произвёл кандидат в ЦК КПСС, курирующий культуру. Но стоило ему прикоснуться к артефакту, чтобы взять его в руки, как отказало сердце - инфаркт!

Олег, из благодарности, возобновил переводы…

Ничто не вечно, засобирались и Эпштейны. Несколько коротких текстов, даже переведённых, не позволяли найти ключ к языку, как таковому. Нужна серьёзная научная работа и гораздо большее количество материала. Борис Борисович, наивный, предложил выслать объёмный пакет, но Старков его сразу отморозил.

- Дорогой профессоре, у меня полно забот помимо этрусков, поэтому делаю вам предложение.

- Нет, Олег, ты не понял. Я организую твоё будущее…

- Извините, что прерываю, но привыкайте к тому, что условия диктую я. Будущее я и сам организую, так как мне нравится. В то же время, готов помочь вам, но не за идею, а под конкретный договор.

Сама суть соглашения была простой - Старков переводит объёмы и даже поможет с анализом и структурированием. Но, после согласований с сектором инноваций в ЦК (Борисыч чуть не выпал в осадок, услышав это). Может быть, языковеду придётся на время переехать в Алма-Ату, чтобы будущая нобелевка (или что там можно получить) числилась не только за Россией. В конце концов, ничего страшного не случится, если на всемирный научный курултай заявят обоих братьев. А свои личные условия Олег озвучит со временем, после визита в Ленинград. Хочется на артефакт посмотреть своими глазами. Естественно, что сотрудничество начнётся не раньше осени - пусть сначала в головах созреет, как следует.

- Борис Борисыч, вы пока своё руководство введите в курс и постарайтесь получить одобрение. А мой куратор с вами свяжется для согласования деталей. Такой подход объективнее голого энтузиазма. Иначе и у вас, и у меня сопрут открытие!

Ленинградец готов был загрызть наглеца, преступившего сразу две грани: разницу в возрасте и разницу между "второй столицей" и научной провинцией. Лишь врождённая интеллигентность и воспитание удержали его от оскорблений в лицо собеседнику.

- Мне всё ясно, Олег. Пожалуй мы уедем, а ты хорошенько подумай над своими запросами.

На этом стороны распрощались и научное семейство отбыло восвояси. Амбициозному Борисычу даже в ночном кошмаре не могло присниться то, что его руководство, вскоре, заставит его соблюсти все требования молодого наглеца. Неизвестно что о себе возомнившего! Нобелевская премия - слишком ценный приз, чтобы позволить профессору кобениться. Тем более, что никто не собирается отнимать у него открытие мирового уровня.