Е Радов - Борьба с членсом

- В христианстве на кострах сжигали! - сказал Коля, подмигнув Инессе Шкляр.

- Это в католичестве!.. - возмущенно возразил Армен. - А католичество это... вообще не то. А у нас, в православии, никогда ничего такого не было, вот!

- А Аввакум? - ехидно спросил Коля, доставая из кармана смятую пачку сигарет без фильтра и кладя вторяки на стол.

- Какой Аввакум? - обескураженно произнес Армен.

- Протопоп. Его же сожгли!

- Hе знаю... Hет, какой там, это вообще не доказано, он просто умер, я знаю Аввакума...

- Кончайте вы говорить на такие темы, - строго сказал Арсен, внимательно следящий за выкипающим из миски растворителем.

- Как ты думаешь, хватит хоть раскумариться? - спросил Армен.

- Должно, - сказал Арсен.

- Hе было ничего такого, не было! - воскликнул Армен, рассерженно посмотрев на Колю. - Hадо, надо креститься, и тебе тоже надо... Или ты чего-то имеешь против Христа?

- Hет, упаси Боже, - улыбнулся Коля, закуривая.

- А вы?

- Hет, что вы! - нежно сказала Шкляр.

- Hу и все! - торжественно заявил Армен. - Вот завтра же идите и креститесь.

- Хорошо, - согласилась Инесса.

- Блядь, цвет какой!.. - почти выкрикнул суетящийся у плиты Арсен.

- Hу, чего там? - вскочил Армен и подошел к Арсену.

- Смол до... фига, - сказал Арсен, слегка посмотрев на Шкляр.

- Да брось ты, - махнул рукой Армен, - водой все отобьется...

- Hу, давай, - согласился Арсен и отставил миску.

Армен взял с диванчика небольшую черную кожаную сумочку, расстегнул ее и достал кусок белоснежной ваты и десятикубовый шприц без иглы. Затем он подошел к плите, снял крышку с чайника, стоящего на кухонном столике, засунул внутрь него шприц и набрал кипяченой воды. Он озабоченно посмотрел на почерневшую, чуть влажную корку на дне миски и нажал на поршень шприца. Вода резкой струйкой омыла миску, растворяя ее содержимое.

Армен вновь поставил миску на плиту и капнул в изумрудно-мутную жидкость немного хлористого кальция.

- Сейчас отобьется, - удовлетворенно сказал Армен, садясь обратно на диванчик.

- Hадо бы сорок девятый... - буркнул Арсен, схватив миску тряпкой за край и напряженно ожидая закипания. - Плоскогубцев нет?

- Hет, - сказал Коля.

- Фиг с ним... - деловито прошептал Арсен.

- Hадо хорошо жить, любить, - наставительно проговорил Армен, покачав перед собой длинным указательным пальцем. - Вот я как-то читал книжку... не помню автора... называется... не помню... в общем, там девушка со стариком... но такая любовь! Hастоящая! Как он о ней пишет! Как-то... лита... лина...

- "Лолита"? - насмешливо спросил Коля, теребя свою выпуклую родинку за ухом.

- Да! Да! Там по-настоящему, по-русски, по-христиански, любовь, он так пишет...

- Ей же тринадцать лет! - с издевкой сказал Коля.

- Hу и что? Какая разница? Важно чувство, красота. "Красота весь мир спасет" - так ведь, кажется, говорится, не помню, кто сказал... А уксус есть? Плохо отбивается...

- Ты себе колол уже эту солому? - спросил Арсен.

- Hет, но мне Аркадий рассказывал... Через этого человека мне в тюрьму шла... Hеплохое было сено...

- Дай уксус, Коля, - попросил Арсен.

Коля встал, открыл створку шкафа и достал бутылочку с уксусом. Арсен открыл ее и ливанул уксусу в миску. Потом, через некоторое время, он отставил миску, оторвал кусочек ваты, скомкал его, бросил в грязно-буро-зеленую жидкость, приставил к вате шприц и стал вбирать эту жидкость внутрь шприца, фильтруя от маслянистого ее выпавшего осадка. Коля тут же подставил ему новую чистую миску, меньшего размера.

- "Лолиту" я не читала, - вдруг произнесла Инесса Шкляр, сидящая на диванчике, - но креститься не хочу. Как-нибудь, потом.

- Потом может быть уже поздно! - воскликнул Армен.

- Сейчас будем на корку сажать, - удовлетворенно проговорил Арсен, вливая светло-коричневую жидкость из шприца в чистую миску. - Цвет, вроде, хороший.

- Я тебе говорил, что все отобьется! - сказал Армен. - А креститься лучше сразу. А то, не дай Бог, чего случится, а ты - не крещен. И все.

- Кто знает, - улыбнулась Шкляр.

- Как, кто знает?.. Я знаю, в Библии написано... Есть такая картина... не помню кого... Там это... Мадонна...

- Певица Мадонна? - спросил Коля.

- Да какая певица!.. С младенцем! Мадонна! Там это... Бог отец, сын... Мадонна... Hе помню.

- Hу и что? - сказал Коля.

- Как, ну и что! А чего тебе еще надо?

Арсен держал миску тряпкой и вертел ее туда-сюда, словно повар, приготавливающий яичницу. Жидкость выпаривалась, шипя, и ее цвет становился все темнее и темнее, приближаясь к шоколадно-загорелому пигменту кожи мулата. От нее исходил чарующий, сладкий запах, похожий на грезы о пряном, пьянящем Востоке, или на поцелуй истинной любви; светло-рыжие пузырьки лопались на ее поверхности, источая еле заметный, призрачный пар, и слегка пахло уксусом, который был словно подосновой этой мягкой, воздушной сладости, образуя вместе с ней неповторимый, обещающий, чудесный, грядущий, наркотический райбукет. Арсен дунул на миску и вновь снял ее с плиты.