Баян Ширянов - Могила Бешеного

Закончив художественную часть, взводный резким движением всадил нож в глаз несчастного. Послышался душераздирающий вопль. Боевики загоготали ещё сильнее. Кто- то из них произнес что-то на своем языке и озверелая толпа кинулась на пленных, начав месить их своими сапогами. Не выдержав этого зрелища, Шрам повернулся и пошел прочь. Его бесило собственное бессилие.

Он мог бы, схватив автомат положить половину издевающихся, но у него не было права умирать. Какое-то чувство подсказывало Коростылеву, что он должен пока что вынести все это, что его путь не завершается здесь, в этом разрушенном селении, что впереди его ждет что-то очень важное, ради чего он обязан выжить. В свете пожара Коростылев увидел нескольких боевиков, которые навалились не какую-то женщину. Она визжала, но парни, забыв законы шариата, насиловали её все втроем. Этого Тихон вынести уже не мог.

Подойдя к бандитам, он несколькими ударами раскидал насильников. Одним из них оказался амбал, который в первые дни пребывания Шрама в лагере чуть не прирезал его за победу в поединке. Теперь уже Коростылев, воспользовавшись своим преимуществом, забыв про зарок не убивать, вонзил свой нож в грудь боевика. Тот упал.

На Шрама кинулись его коллеги, но Тихон оказался быстрее. Через мгновение они лежали, истекая кровью. Женщина, в ужасе наблюдавшая за этой расправой, наконец пришла в себя и, пятясь, отползала от Коростылева, все ещё стоящего с ножом в руке.

В этот момент раздался недалекий взрыв.

LXXIV. БОЙ.

Внезапно Тихон почувствовал, что теряет сознание. Вокруг него началась странная суета, боевики бегали, звучали какие-то нерусские восклицания, а Коростылев, выронив нож в грязный снег, стоял на коленях перед трупами зарезанных им насильников, и не было у него сил для того, чтобы просто пошевелиться.

Кто-то толкнул его и Шрам повалился в грязь. Он лежал, перед глазами бушевало пламя пожара. Волны раскаленного воздуха опаляли лицо. В голове не было ни единой мысли. Если бы кто-нибудь был повнимательнее, то Шрама запросто могли обвинить в воинском преступлении, убийстве собратьев по оружию. Но не были они Тихону собратьями. И, из-за поднявшейся суматохи, никто не обращал внимания на лежащих, принимая их за трупы павших во время боя, несмотря на то, что тогда у них было бы в руках оружие. Кто-то заметил, что Коростылев лежит с открытыми глазами. Боец подошел к Шраму, тронул того за плечо:

- Раненый? - Спросил он с сильным акцентом. - Атпалзай туда, слышишь? Суда колонна идет. В хрупком зимнем воздухе уже слышался посторонний гул. Тихон определил, что идет несколько БТРов, а это значит, что чеченцы выбрали неудачный момент для нападения на поселок. Так же неудачно было и его расположение. Отступить можно было только в горы.

С трудом поднявшись, Коростылев сделал несколько шагов и, покачнувшись, едва не упал снова. - Уходим! Уходим! - Кричал незнакомый голос. К Тихону подбежал боевик и, обхватив за талию, поволок куда-то в темноту. Там уже собрался отряд.

Шайтан носился вокруг бойцов, выкрикивал что-то на своем языке, а до Шрама запоздало дошло, что ему-то выгоднее было бы оставаться на месте. Но, кто знает, как среагировали бы федералы на его появление. Не исключено, что на Коростылеве отыгрались бы за разгром селения. Попросту пристрелили бы где нашли. Без лишних разговоров.

Через минуту-другую, отряд двинулся. Шум БТРов стал ещё громче и, обернувшись, Тихон увидел несколько пар светящихся фар. Боевые машины уже были на подходе к горящему поселку.

Не успели боевики углубиться в хилый лесок, как их встретили автоматные очереди. Засада. Попадав на землю, чеченцы стали отстреливаться.

Практически ничего видно не было, и без того темное небо было затянуто плотными облаками. Лишь трассирующие пули выдавали расположение федеральных бойцов, но они же показывали и нахождение их противников.

Заняв круговую оборону, боевики поливали все ураганным огнем. Сквозь треск выстрелов слышались крики:

- Справа обходи, сволочей!

- А-а-а! Сука!

- Аллах акбар!

Вблизи Коростылева что-то сильно грохнуло. Раздался громкий стон. Граната?

Миномет? Тихону было все равно. Он уже решил дезертировать. Причем немедленно. Наскоро сделав несколько дыхательных упражнений, Шрам попытался привести себя в состояние наивысшего напряжения духа, то, в котором он стремился проводить рукопашные схватки. Но что-то не получалось. Необходимое состояние пришло, но оно было слабым, исчезла непоколебимая уверенность в себе. И Тихон, с немалым изумлением, обнаружил, что элементарно трусит. Задавив в себе постыдный страх, Коростылев встал. Надо было выбрать направление движения, но пули неслись, казалось, сразу отовсюду, со всех направлений. Прекратив размышлять, положившись на свою интуицию, Тихон, перебегая от дерева к дереву, стал приближаться к федеральным воинам. В какой-то момент ему не повезло и он чуть не наступил на парня, залегшего за деревом и лихорадочно перезаряжавшего свой автомат. Парень недоумевая посмотрел на возникшую над ним темную фигуру, хотел закричать, но не успел. Реакция Шрама оказалась быстрее и он успокоил вояку несколькими точными ударами по нервным центрам. Но возня привлекла внимание соседей. - Тихон! Что за шум? - Послышалось слева. Коростылев невольно вздрогнул.