Артём Кобзев - Эрос за китайской стеной

— Ну, довольно пошлости! Я бы тебе тоже сказала! — оборвала его Юэнян и перевела разговор на другую тему: — Так когда ты отправляешь людей в Янчжоу?

— Лайбао только что послан к свату Цяо, — говорил Симэнь. — Он даст пятьсот лянов и я пятьсот. Двадцатого, в счастливый день, и отправлю.

— А шелковую лавку кому передашь?

— Пусть Бэнь Дичуань пока поторгует.

Юэнян открыла сундук и достала серебро. Его перевешали и передали отъезжающим [340] В старом Китае из серебра не отливали монеты, а использовали его в качестве слитков, которые, естественно, приходилось взвешивать. . Вьюки паковали в крытой аллее. Каждый получил по пять лянов и пошел домой собираться в путь, но не о том пойдет речь.

В крытой аллее появился Ин Боцэюэ.

— Далеко собираешься, брат? — спросил он.

Симэнь рассказал ему о предстоящей поездке Лайбао и Хань Даого в Янчжоу за солью.

— Желаю тебе, брат, всяческой удачи! — подняв руки, воскликнул Боцзюэ. — Барыши будут немалые, а?! Это уж наверняка!

Симэнь предложил ему присаживаться и велел подать чай.

— Ну, а как насчет Ли Чжи с Хуан Нином? — спросил Симэнь. — Скоро у них деньги появятся?

— Да, думаю, не позднее этого месяца, — отвечал Боцзюэ. — Они мне вчера вот что сказали: Дунпинское управление заключает контракт на поставку двадцати тысяч коробок благовоний. Просят еще ссудить их пятьюстами лянами, пособить в срочном деле. А как только они выручат деньги, сразу же все, до медяка, вернут.

— Но ты же видишь, — отвечал Симэнь, — я людей в Янчжоу собираю. У меня у самого денег нет. У свата Цяо пятьсот лянов в долг брать пришлось.

— Они меня очень просили с тобой потолковать, — продолжал Боцзюэ. Ведь с кем дело начал, с тем и до конца доводить надо. Ты отказываешься, к кому же они пойдут?

— К востоку за городскими воротами лавочника Сюя Четвертого знаешь? спросил Симэнь. — Вот он мне должен. Пусть пятьсот лянов у него и возьмут.

— Ну вот и прекрасно! — обрадовался Ин.

Пока они говорили, слуга Пинъань подал визитную карточку.

— Ся Шоу от господина Ся передал, — объяснил Пинъань. — Вас, батюшка, завтра к себе приглашают.

Симэнь развернул карточку и стал читать.

— Я ведь пришел еще кое-что тебе сказать, — заговорил опять Ин Боцзюэ. — Про Гуйцзе ничего не слыхал? Она у тебя давно не была?

— Понятия не имею! — сказал Симэнь. — Она у меня с первой луны не появлялась.

— Так вот, ты знаешь Ван Цая, третьего сына полководца Вана? — начал свой рассказ Ин Боцзюэ. — Дело в том, что женат он на племяннице главнокомандующего Лу Хуана из Восточной столицы. Когда молодые поехали поздравить дядюшку с Новым годом, он отвалил им в подарок целую тысячу лянов серебра. А эта самая племянница Лу Хуана, представь себе, красавица-картинка. Передай художник хоть частицу ее красоты, от портрета глаз бы не оторвать. Пока ты дома сидишь, старик Сунь, Рябой Чжу и Чжан Сянь Младший целыми днями с Ван Цаем у певиц околачиваются. Ван Цай соблазнил одну молоденькую, зовут Ци Сян, из дома Ци во Втором переулке. Навещал он и Ли Гуйцзе, а когда заложил головные украшения жены, она, обнаружив пропажу, чуть руки на себя не наложила. А тут вскоре наступил день рождения ее столичного дядюшки. Она отправилась в столицу и все ему рассказала.

Разгневанный Лу Хуан передал имена дружков главнокомандующему императорской гвардией Чжу Мяню, а тот дал распоряжение в Дунпин арестовать всю компанию. Так что вчера у Ли Гуйцзе забрали старика Суня, Рябого Чжу и Чжан Сяня. Сама Гуйцзе спряталась в соседнем доме, у Чжу Волосатого, а нынче говорила, что к тебе пойдет, будет просить заступиться.

— Да они и в первой луне там дневали и ночевали, — говорил Симэнь. Деньгами, вижу, так и сорят. Спросил, откуда, а Чжу Рябой только смешками отделывается.

— Ну я пошел, — сказал Боцзюэ. — А то Гуйцзе пожалует. Сам с ней говори. А то скажет, я в чужие дела нос сую.

— Да погоди! — не пускал его Симэнь. — Я тебе вот что скажу: Ли Чжи ничего не обещай, слышишь? Я сам долг получу, тогда мы с тобой потолкуем.

— Понятно! — отозвался Боцзюэ и раскланялся.

Только он вышел за ворота, у дома Симэня остановился паланкин. Из него вышла Гуйцзе.

Симэнь велел Чэнь Цзинцзи взять осла и отправиться за серебром к Сюю Четвертому.

В крытой аллее появился Циньтун и передал хозяину приглашение от Юэнян.

— Вас матушка просит, — сказал Циньтун — Барышня Гуйцзе пожаловала.

Симэнь направился к Юэнян. Гуйцзе была в коричневом платье, без белил и румян. Повязанная белым платком, из-под которого торчали волосы, побледневшая певица отвесила хозяину земной поклон и зарыдала.