Владимир Круковер - Старая кошка

В этот момент открылась дверь в ее комнату, и вошла ее бывшая кошка. Хозяйка тут же напустилась на нее:

— Наконец–то ты соизволила явиться! Давай мне сейчас же сверток с золотыми монетами и выпусти меня отсюда!

Поняла черная кошка, что время нисколько не изменило ее бывшую хозяйку, и зло сверкнула глазами. На ее шипение сбежались огромные кошки и в один миг разорвали завистливую хозяйку. Так она, бедняга, и не получила такое желанное золото!

А действительно, какой должен быть глаз у экстрасенса и какой взгляд, если он «рассматривает» биополе человека?

Американская исследовательница Шафика Карагуа считает, что взгляд при этом сильно отличается от обычного, он как бы идет изнутри, из центра мозга. Подобный взгляд можно отметить у кошек, особенно когда они смотрят в пространство в спокойном состоянии, а не наблюдают за движущимся предметом; в это время в кошачьих глазах читается интерес и озорство. Кошки редко моргают, медленно вращают глазными яблоками, все это придает их взгляду спокойствие и величие. Меня всегда удивляет щелевидный зрачок у наших домашних кошек. Это говорит о том, что перед нами ночное животное. В отличие от мелких кошек, у льва, который охотится днем, зрачки круглые, как у человека. В яркий солнечный день зрачок льва так сужается, что доходит до размеров булавочной головки. А зачем же тогда необходим щелевидный зрачок, который, кстати, можно найти также у крокодилов, некоторых вкул и других ночных животных? Скорее всего, это оптическое приспособление для борьбы с контрастностью. Хрусталик позвоночных животных — не цельнолитая линза, он состоит из волокон, которые стыкуются своими концами на переднем и заднем полюсе, образуя так называемые швы. Когда зрачок расширен, освещенность мала, большая часть световых лучей проходит через хрусталик, как через обычную линзу, и дает изображение на сетчатке. Но при сильной освещенности контрастность рассматриваемых предметов так велика, что мы должны были бы видеть так, как это получается на фотоснимках на солнце, когда очень трудно рассмотреть детали в тени: они почти черные. Резко сузившийся зрачок заставляет большинство лучей попадать в шов хрусталика. Световые лучи идут по шву как по световоду. При этом они не несут информации об изображении рассматриваемого предмета, но, рассеиваясь при резких изгибах хрусталиковых волокон на экваторе за счет присутствующего там клеточного ядра, вызывают своеобразную подсветку хрусталика, сглаживая на сетчатке резкий световой контраст между темными и светлыми участками изображения. Это особенно необходимо кошке, ведь ее глаз в шесть раз чувствительнее нашего, а работать он должен одинаково хорошо и днем и ночью. Вот зачем нужен щелевидный зрачок — ведь большая часть лучей в этом случае попадает в шов. За сетчаткой у кошки находится своеобразное зеркальце–терпетум. Некоторые исследователи называют его «светящимися обоями». В зависимости от расположения отражающих кристаллов кошка может либо погасить свои глаза, либо сверкнуть ими. Казалось бы, все это известно, но… обратный путь света из глаза кошки фокусируется, и, если поставить экран, можно четко увидеть световое пятно. В таком пятне можно рассмотреть смутную картину того, что видит кошка в данный момент, ведь во всех зрительных элементах, отвечающих за фотохимические реакции (палочки и колбочки), содержится зрительный пигмент родопсин. В темноте родопсин окрашен в пурпурный цвет, но стоит на него упасть световому лучу, как он обесцвечивается. На сетчатке глаза световая картина не только проецируется, но и «вырисовывается» родопсином. У кошек проецируемое изображение, благодаря наличию «зеркальца», будет еще четче, чем у человека и животных, не имеющих отражающего светящегося слоя за сетчаткой глаза. Трудно спросить кошку, как использует она свою способность проецировать изображения из глаза, но есть что–то аналогичное у человека. Врачу–психиатру из Перми Геннадию Крохалеву удалось сфотографировать зрительные галлюцинации пациентов. Следовательно, даже у человека глаз работает «в обратную сторону», что же тогда говорить о кошке, вооруженной специальным проектором. Вот теперь настало время поговорить об экстрасенсорной проскопической репетиции, то есть о психическом проигрывании предстоящего события. Такие репетиции осуществляют не только кошки, но и растения, животные и люди. В пещерах, оставленных древними людьми, мы сейчас находим наскальные рисунки, изображающие охоту на буйволов, бизонов и мамонтов. Зачем же они рисовали все это? Может быть, у них был летописец, который хотел оставить для потомков дневник их жизни? Историки и этнографы считают, что это не так. Собираясь на охоту, древние люди предварительно проигрывали ее мысленно и «подкрепляли» своеобразным танцем. Нечто подобное происходит при исполнении боевых танцев индейцами или охотниками африканских племен даже в наше время. Цивилизованный человек все меньше и меньше использует такую прогностическую репетицию, иногда только спортсмен, например, перед тем, как толкнуть штангу, несколько раз проиграет мысленно это действие. Теперь вернемся к нашей кошке. Ей тоже необходимо и перед охотой, и перед прыжком создать пространственную программу будущих действий. Совсем не обязательно проводить какие–то специальные исследования — просто понаблюдайте за своей кошкой, и вы увидите, что прежде чем перепрыгнуть с одного шкафа на другой, стоящий в отдалении, она пригнется и несколько раз мысленно «проиграет» этот прыжок. В своих играх с различными предметками кошка постоянно создает себе пространственные образы для охоты на мышей. Ей совсем не нужны рисунки, скульптуры, куклы–вольты: она видит реально свои галлюцинации во время игры или перед сложным прыжком. Но только не считайте свою кошку сумасшедшей, она же управляет проецируемыми образами, в отличие от действительно сумасшедшего человека, который также реально видит галлюцинации, но не может распорядиться ими. Правда, есть и люди, в этом отношении подобные кошкам, например Гете, как говорят, мог управлять своими галлюцинациями: в нужный момент он вызывал своего двойника и обсуждал с ним, какие действия должен совершить Фауст в очередной главе создаваемого произведения.