Борис Рябинин - Кайзер находит дом

Советские животноводы решили приручить этого оленя, сделать марала домашним животным.

Постепенно олень стал жить под присмотром человека.

Но нельзя держать его взаперти. Захиреет, заскучает, пропадет. Нужна оленю воля — бодрящий лесной воздух, свежий ветер гор, пение птиц, тихий говор ручья, шелест трав… Отпусти его на свободу — а как за ним присмотреть? Человек за ним не угонится. Лошадей олени пугаются.

Вот тогда и вспомнили о собаке.

Но опять встал вопрос: а какую собаку взять?

Когда пустили восточно-европейскую овчарку (уж, кажется, всем собакам собака!) — сразу же стряслась беда. Олени шарахнулись, понеслись. Овчарка, увидев, что ее боятся, и решив, что на нее хотят напасть, в свою очередь, набросилась на оленей.

Попробовали других собак. Вышло еще хуже.

Оказалось, что только одной-единственной собаке можно доверить оленей. Это колли, собака такая же нежная и мягкая, как и сам олень-цветок. Колли не пыталась кусать оленей, зря не гонялась за ними. Высунув от жары язык и расположившись на пригорке, одна-две колли спокойно наблюдали за оленями. И постепенно дикие пугливые животные привыкли к их близости и поняли, что их не надо бояться, что это — друг…

Колли — шотландская овчарка — у себя на родине исстари пасет крупный рогатый скот, гурты свиней, овец. Англичане и шотландцы считают ее незаменимым пастухом.

Колли очень доверчива к людям и зла непримиримо к хищникам, волкам. Ей можно поручить ребенка — она приглядит и за ним. Как нянька. Добрая, заботливая. В Шотландии частенько так и делают: мать занята по хозяйству, стряпает, а колли сидит и сторожит малышку. Можно быть спокойным: уж она-то не даст разбаловаться! И от несчастья убережет.

Колли — очень старая порода. Когда римские легионы завоевывали древнюю Британию, колли уже пасла там стада.

Собака очень красива: с длинной ниспадающей шерстью, образующей пушистые «штаны» и белый пышный «воротник» на шее, и обычно «трехколерная» — бело-черно-красная. Морда наподобие лисьей, но длиннее и острее, уши полустоячие.

Колли считается лучшим четвероногим санитаром. Когда армии различных государств стали обзаводиться служебными собаками, колли сразу же получила сумку с красным крестом и научилась помогать раненым на поле боя.

Колли давно уже завоевала признание во всем мире, как милая, ласковая, преданная собака, друг дома и семьи. А теперь она стала в советском Приморье и другом оленя-цветка.

Цирк, цирк, цирк… Кто не любит цирк?

А дрессированных собачек видели? А ленивого Бабая? Того, который учиться и работать не хочет и под партой прячется?

Бабай не всегда был такой. Когда их обучали в школе циркового искусства, он старался. Дрессировщик разложит карточки с цифрами, ткнет тростью в цифру, спросит:

— Ну, сколько тут?

А Бабай и рад стараться, тотчас ответит. Если цифра «4» — тявкнет четыре раза, если «5» — пять. Опередит всех и никогда не ошибется. Дрессировщик спросит другую собачку, а Бабай опять тут как тут: гав, гав, гав…

— Не подсказывай! Не твоя очередь!

Дрессировщик даже сердиться начал: что, в самом деле, все Бабай да Бабай, а другие когда?

Может быть, он сердился притворно, может быть, так оно и было задумано, чтоб выглядело посмешнее, кто их, дрессировщиков, там разберет? Да только вышло так: «не подсказывай» да «не подсказывай» — и стал Бабай самым ленивым в группе. Все стараются, наперебой спешат исполнять команды, один Бабай не торопится. А надоест — вообще уйдет и не дозовешься.

Он и внешне другой: больше, толще, ходит вперевалку. Ленивые всегда толстые, меньше двигаются, больше едят.

Карликовые шпицы — веселые собачки, быстрые, шустрые. Беленькие, пушистенькие, со смышлеными умными мордочками. Перед каждым представлением собачек моют в теплой воде с мылом, а потом подсинивают и припудривают… Белые-белые, только глаза да нос — три черные точки. А уж лаять горазды… Но, может быть, за это и любят: с ними не соскучишься!

…Близится час представления. Чисто подметен манеж. Под огромным куполом цирка — чуткая тишина, услышишь каждый шорох.

И вот вспыхнул яркий свет в зале. Быстро заполняются ряды публикой, уже не осталось ни одного свободного места. Людской гомон и шум, шарканье ног. Грянул оркестр. Пора!

На круглой, залитой светом арене, как под абажуром, разглядишь все. Тысячи нетерпеливых глаз впиваются в артистов.