Роберт Вайнтрауб - Смерти вопреки

В течение какого-то времени, возможно трех месяцев (точно неизвестно), Су подкармливал собаку и пускал ее в лавку, где она могла спокойно провести ночь и спрятаться от ночных хищников, искавших пропитание. В их числе были и многие жители Шанхая. Китайская пословица, рожденная долгой, печальной историей голода, гласит: «Если спину чего-то греет солнце, это можно есть». В число того, что можно было есть, входили и собаки[3].

Но первое из многих бедствий, которые свалились на эту собаку, принесли не хищники. Ей довелось встретиться с откровенной жестокостью. И пришло это бедствие от врага, с которым собаке и ее друзьям еще предстояло близко познакомиться.

В Японии заканчивался период интенсивного наращивания военной мощи и военно-морского строительства. Страна была готова к тому, чтобы поиграть мускулами на региональном уровне[4]. Уже оккупировав Маньчжурию и принудив Корею к подчинению, Япония обратила взор на материковый Китай[5]. В 1932 году Императорский военно-морской флот уже бомбардировал Шанхай, который с военной точки зрения был самым важным городом Китая благодаря своему стратегическому положению на берегах Янцзы. Вскоре после бомбардировки 1932 года Япония и Китай заключили условный мир, но японские военные корабли зачастили в китайские воды, а японские моряки – в шанхайские бары, где пили циндаоское пиво или китайскую рисовую водку. Янцзы также патрулировали корабли западных стран, и американские военные моряки и британские морские пехотинцы часто посещали те же заведения. Худой мир между державами часто взрывался пьяными драками, где Восток сходился с Западом врукопашную – кабацкий бокс белых против карате, приемами которого владели все военнослужащие-японцы.

В один из дождливых майских дней группа японских матросов с канонерки, стоявшей на якоре на Янцзы, отправились в обычную пьяную экскурсию по барам набережной Вайтань[6]. Они вломились в находившуюся поблизости лавку Су, видимо, в поисках закуски или каких-то профилактических средств для дальнейших ночных развлечений. Возможно, японцам нужны были таблетки от головной боли, которая ждала их утром с перепоя.

Матросы завели спор с Су из-за каких-то пустяков. Затем голоса стали звучать громче, страсти разгорелись, и японцы начали избивать Су, который не мог противостоять группе молодых людей, настроенных на драку и готовых к ней. Когда Су упал, обливаясь кровью, матросы потеряли к нему интерес и начали громить лавку. Они уже завершали погром, когда щенок, испуганный шумом, но все же хотевший узнать, почему кричит его благодетель, вошел в лавку с черного хода.

Будь это голливудская история, собаке было бы достаточно показать зубы и угрожающе зарычать, чтобы напугать плохих парней, а потом вызвать «неотложку» старику. Но в действительности дело обстояло так: слабая маленькая собака едва смогла набраться проворства, для того чтобы увернуться от пинка одного из японцев и предмета, брошенного другим. Третий изловчился, ухватил собаку за шиворот и вытащил ее через главный вход на улицу.

Собака скулила как безумная от страха и боли, но японскому матросу было плевать на ее визг. Он держал испуганное животное на вытянутых руках, а потом отправил пинком ноги, как футбольный мяч, через улицу, в кучу обломков. После чего группа японцских фунанори (матросов) ушла, чтобы продолжить свой пьяный кутеж[7].

Эти японцы не знали о том, что собака, с которой они так варварски обошлись, переживет много путешествий и испытаний и даже станет колючкой в боку японской военной машины. Так уж получилось, что пинок японца отправил бедную маленькую собаку-пойнтера к заброшенной двери, у которой собака и затаилась, слишком избитая и напуганная, для того чтобы пошевелиться. Собака просто сидела и скулила.

Но место оказалось удачным. Спустя какое-то время слабый вой услышала проходившая мимо маленькая девочка. Этой девочкой была не кто иная, как Ли Минь, дочь сотрудницы шанхайского собачьего питомника Ли Сан. Минь сразу же узнала сбежавшего щенка, хотя недели, проведенные собакой на улицах, сказались на ее виде.

«О, малышка, да где же ты была?» – спросила Минь собаку, которая тоже явно помнила девочку, хотя сил у щенка едва хватило на то, чтобы повилять хвостом.

Минь бережно подобрала собачку, укутала ее в полы своего плаща и унесла обратно в питомник, который находился всего лишь в нескольких кварталах от разгромленной лавки Су.

Мисс Джонс находилась в питомнике и занималась несколькими собаками на дворе.