Михай Орсаг - Заводи кого угодно, только НЕ КРОКОДИЛА!

Правая рука у меня совершенно затекла от постоянного старания держать параболу как можно выше; я выключил магнитофон и дал себе передышку. Изнурили меня и комары, нагло воспользовавшиеся моей беспомощностью во время записи: я вынужден был выдерживать их атаки не шелохнувшись, чтобы не портить запись посторонними звуками.

Неожиданно послышался какой-то постепенно приближающийся шум. Вскоре я понял, что кто-то бежит по земле, отчаянно продираясь сквозь заросли. Но вот шум и шорох у земли стихли, а несколькими секундами позже вдруг заколыхалась крона дерева метрах в сорока от меня — перескакивая с дерева на дерево, торопилась другая куница. Я поспешил включить магнитофон. Слышно было, как под зверьком потрескивают ветви. Добравшись до первой куницы, вновь прибывшая тесно прижалась к ней, издавая высокие отрывистые звуки. Я навел на куниц бинокль. Было видно, что вторая куница крупнее и хвост у нее толще — она явно была матерью первой. Внимательно наблюдая за ними, я опять услышал шорох, на этот раз с другой стороны. Дальше события разыгрывались в уже знакомой последовательности: шум внезапно прекратился и начала раскачиваться верхушка дерева — третья куница, перепрыгивая с дерева на дерево, добиралась до своих родичей. Она плотно прижалась к двум другим куницам, и вся троица так и оставалась там, на верхушке дерева. Третья куница тоже была молодой — и сама небольшая, и хвостик у нее тонкий: явно брат или сестра первой. Повторяющееся вяканье теперь издавали обе молодые куницы, а мать, кроме того, время от времени приглушенно ворчала. (Прослушивая пленку дома, я уловил слабое причмокивание, которого не заметил во время записи: видимо, детеныши сосали мать.)

Через полчаса обе молодые куницы направились к опушке леса, а мать осталась. Я покинул ее и, пробродив по лесу час с лишним, вернулся на то же место. Там находились мать и один из детенышей — мать сидела на дереве, скрытая его листвой, а детеныш спускался с невысокого деревца метрах в двух от меня. Заметив меня, зверек замер, затем уцепился за ствол дерева. Лучи солнца падали прямо на него, и я подосадовал, что не прихватил фотоаппарат. Затем юная куница спрыгнула на землю и, прячась в высокой траве и кустах, бросилась бежать к иссеченному расщелинами горному склону. Несомненно, первый детеныш звуками дал понять матери и братцу, что попал в бедственное положение, а те, заслышав его ритмично повторяющееся вяканье, поспешили на выручку. Высокие отрывистые звуки, издаваемые матерью, подействовали на детенышей явно успокоительно. Они удалились из зоны опасности, а мать осталась, чтобы привлечь внимание на себя и прикрыть отход детенышей.

О каких только животных я ни мечтал с детских лет, но чтобы завести дикую кошку — такого мне и во сне не снилось! И вот 29 сентября 1959 года приятным именинным сюрпризом явился вдруг раздавшийся телефонный звонок. Ласло Вертеш — тот самый, которому посчастливилось обнаружить в Вертешсёлёше скелет первобытного человека, — сообщил мне, что два дня назад он поймал юную дикую кошку. Животное в неволе ни разу не ело, так что нужно забрать его сегодня же. Вертеш продиктовал мне адрес и, прежде чем я успел собраться с мыслями, распрощался. Я в некоторой растерянности бродил по квартире, прикидывая, в какой комнате лучше разместить дикую кошку, а затем, прихватив сумку и прочный мешок, отправился по указанному адресу.

Ласло Вертеш рассказал, при каких обстоятельствах он поймал животное. Вместе с одним своим коллегой под проливным дождем он брел в горах Бюкк. Подойдя к камню двухметровой высоты — очевидно, когда-то давно он скатился с вершины горы, — они увидели молодую дикую кошку, которая спокойно переходила тропу. Вертеш заглянул за камень и, к своему удивлению, обнаружил еще двух малышей; свернувшись клубочком, они притулились под выступом камня на узеньком пространстве, защищенном от дождя. Одна кошка при виде людей отскочила в сторону и скрылась, а другая, самая маленькая, только повернулась к камню. Вертеш, моментально сняв с себя плащ, набросил его на дикую кошку; вдвоем с коллегой они, быстро справившись с ней, брючным ремнем стянули рукав плаща, в который затолкали кошку, и довезли ее до дома.

Временно ее поместили в дровяном сарае, в большом ящике. Пересаживали ее в транспортировочный мешок тем же испытанным способом: накрыли кошку плащом, а из плаща вытряхнули прямо в мешок. Во время этой процедуры она слегка шипела и царапалась, но в целом «упаковка» прошла спокойнее, чем мы предполагали. По дороге домой, в автобусе, кошка даже не шелохнулась, замерев на дне сумки.