Вики Майрон - Дьюи. Кот из библиотеки, который потряс весь мир

«Если Дьюи может поправиться на человечьей еде, — подумала я, — почему бы и нет? Разве это не лучше, чем пилюли?»

Я купила ему брауншвейгер с хорошим ломтем холодной печеночной сосиски, которые многие в этих местах считали деликатесом. В брауншвейгере примерно восемьдесят процентов чистого жира. Если Дьюи и потолстеет от чего-нибудь, то от брауншвейгера. Он к нему даже не притронулся.

То, что Дьюи в самом деле любил, мы выяснили случайно. Это были сандвичи с говядиной и сыром чеддер. Он жадно пожирал их. Буквально засасывал. Он даже не разжевывал говядину, а глотал ее одним куском. Я не знала, что было в этих сандвичах, но, как только Дьюи стал уделять им внимание, его пищеварение улучшилось. Запор решительно сошел на нет. Он стал съедать в день две банки корма, а поскольку тот был солоноват, выхлебывал полную тарелку воды. Он даже сам стал ходить в поддон.

Но у Дьюи была не пара владельцев, а сотни, и многие из них не могли заметить улучшения его здоровья. Все, что они видели, — их любимый кот худеет и худеет. Дьюи никогда не избегал возможности обыграть состояние своего здоровья. Он садился на абонементный стол и, кто бы ни подходил погладить его, начинал жалобно мяукать. И на этот прием все попадались.

— В чем дело, Дьюи?

Он вел их к входу в служебное помещение, где перед ними представала его мисочка. Он грустно смотрел на корм, переводил взгляд на посетителя и опускал голову с большими глазами, полными скорби.

— Вики! Дьюи голоден!

— У него в чашке полно корма.

— Но он ему не нравится.

— Это уже вторая перемена за утро. Первую я выкинула час назад.

— Но он плачет. Посмотри на него. Он только что шлепнулся на пол.

— Мы не можем каждый день менять ему банки с кормом.

— А как насчет чего-нибудь еще?

— Он этим утром съел целый сандвич с говядиной.

— Да вы посмотрите на него. Он такой худой. Вам, ребята, надо получше кормить его.

— Мы заботимся о нем как следует.

— Но он все же такой худой. Вы не можете дать ему что-нибудь ради меня?

Я могла, если не считать, что и вчера Дьюи устроил такое же представление. И позавчера. И еще день назад. В сущности, вы уже пятый человек, который сегодня попадается на зрелище голодающего кота.

Но как мне было сказать посетителю об этом? И я всегда сдавалась, что, конечно, только поощряло плохие привычки. Я думаю, Дьюи нравился запах еды, особенно когда он знал, что я не хочу давать ему ее. Назовем это запахом победы.

Любовь к Дьюи посетителей Публичной библиотеки Спенсера стала проявляться все отчетливее по мере того, как он входил в пожилой возраст. Друзья и гости относились к нему все нежнее. Они больше разговаривали с ним и внимательно относились к его потребностям, словно к пожилому родственнику на семейном сборище. Порой кто-нибудь обращал внимание, что он выглядит слабым, или худым, или немытым, но я-то понимала, что их озабоченность — всего лишь выражение любви к Дьюи.

— Что с его шерстью? — таков был, наверное, самый частый вопрос.

— Ничего особенного, — отвечала я им. — Просто он стар.

Это правда, шерсть Дьюи заметно потеряла свой блеск. Она больше не лучилась золотом, а отливала цветом тусклой меди. Кроме того, она была жутко спутанной, настолько, что я просто не могла ее расчесать. Я отвезла Дьюи к доктору Франк, которая объяснила, что, когда коты стареют, у них сглаживаются бороздки и зубцы на языке, и если даже они регулярно вылизывают себя, то не могут как следует причесаться, потому что нечем привести шерсть в порядок. Спутанная шерсть — это еще один симптом пожилого возраста.

— Что же до этого, — сказала доктор Франк, изучая заросли на заднице Дьюи, — тут нужны решительные меры. Я думаю, нам лучше его побрить.

Что мы и сделали, оставив Дьюи лохматым с одной стороны и голеньким с другой.

Бедный Дьюи выглядел так, словно надел большое меховое пальто, но забыл штаны. Несколько моих коллег покатились со смеху, когда увидели его, потому что вид был уморительный, но веселье быстро прекратилось — униженное выражение на мордочке Дьюи остановило насмешников. Он терпеть не мог нынешнее свое состояние. Просто ненавидел его. Он быстро отошел на несколько шагов, сел и постарался скрыть свою задницу. Затем поднялся, так же быстро отошел и снова сел. Встал — сел. Встал — сел. Наконец он добрался до своей постельки, закрыл голову лапами и свернулся под своей любимой игрушкой, Микки-Маусом. Несколько дней мы видели, как он пробирается по проходу, стараясь скрывать меж полок свой голый зад.