Том Хорнер - Всё о бультерьерах

На одной выставке собак, где я побывал в то время когда, вероятно, должен был быть в политехническом колледже и изучать сложности строительного дела (боюсь, что пропустил слишком много лекций, посещая выставки собак), проходя через ринг, увидел крупных мужчин, каждый из которых держал рычащую, рвущуюся в драку белую собаку. Я остановился, увлеченный этой какофонией диких звуков, и понял, что это были бультерьеры, о них я читал, но никогда не видел воочию. Я стоял пораженный тем, как эти две суки — чемпионки Айзис Ио и ее сестра Айзис Пакс — шумно бранились друг с другом, пока продолжалась их оценка. Я думаю, что именно в тот момент я «заболел» бультерьерами. Конечно, ни одна порода не сравнится с этими прекрасными бойцовыми суками, и если самки ведут себя подобным образом, то что уж говорить о самцах? Да, это поистине порода для мужчин и единственная, подходящая мне. Позднее, на помосте для собак на этой самой выставке я впервые понял, в чем разница в достоинствах собак одной породы.

Викинг из Велхерста выставлялся «не для конкурса» — у него была сломана нога, и я до сего дня помню впечатление, которое произвела на меня его огромная овальная голова, казавшаяся в два раза больше головы любой другой собаки, бывшей там, а крошечный глаз, недобро смотревший на меня, имел устрашающий вид, тем более что этот пес появился вскоре после того, как я наблюдал фейерверк между теми неиствующими суками. Эта встреча с Викингом из Велхерста должна была иметь для меня далеко идущие последствия, но в тот момент я не торопился продолжить знакомство. Свою первую работу с собаками я получил в ведущем питомнике керри-блютерьеров, что на «дальнем западе», принадлежащем миссис Нони Флеминг, очень пожилой шотландке. Здесь я утратил некоторые иллюзии и получил представление о том, что успешное управление питомником — это вопрос ухода за собаками, семь дней в неделю и каждую неделю в году. Работая здесь, я наткнулся на объявление из питомника Велхерст о том, что им нужен ученик. «Это как раз для меня», — решил я. После собеседования, во время которого мои надежды несколько поколебались, когда меня оставили ненадолго один на один с огромным Викингом, известным в семье под кличкой Симон, я стал этим учеником. Подача заявления была моим самым полезным делом за последнее время.

Семья, в которую я попал — Стефан и Пегги Филлипс, а также Ева Уитерилл — научили меня очень многому из того, что касается собак. Но больше я узнал от них о жизни и о людях, так как в отличие от семей, которые я знал раньше, эта семья жила полнокровной жизнью — у них была масса друзей, и буквально не было ни одной скучной минуты. Казалось, что мы переходили из одного состояния в другое, движимые взрывами смеха, сдобренными случайными слезами. Мое пребывание в Велхерсте пролетело как один миг, завершившись двойным триумфом на выставке Крафта, когда оба диплома были присвоены бультерьерам из Велхерста. Я повзрослел в Велхерсте и остаюсь в неоплатном долгу перед Стефаном и Пегги, но особенно перед Евой. Желая расширить свои знания о других породах, прежде чем самому встать на ноги, я побывал в близлежащих питомниках, часть которых имела мировую известность, и на каждом из них пополнял свои знания о собаках и, конечно, о людях. В то время, в начале 1937 г., среди собаководов много говорили о богатом молодом человеке, который повсюду скупал бультерьеров: на сцене появился Раймонд Оппенгеймер, и я почувствовал, что для этого ему нужен как раз такой человек, как я, чтобы его питомник добился успеха. Я написал ему письмо с просьбой о приеме на работу и получил ответ (конечно же, на следующий день), что он во мне не нуждается. Это был для меня поистине черный день.

Однако несколько недель спустя я получил другое письмо с приглашением приехать и встретиться с этим, ставшим уже легендарным молодым человеком, в питомнике которого к тому времени было несколько чемпионов породы бультерьер. Думаю, что в действительности я получил эту работу потому, что разгадал название питомника Орманди, которое было анаграммой имени его владельца. Раймонд Оппенгеймер был и до конца своих дней оставался большим любителем кроссвордов, а у меня, как оказалось, имелся некоторый опыт в анаграммах. Предложение работать управляющим питомником Орманди поистине явилось для меня и вызовом, и пугающей перспективой. Пятиминутная беседа с Раймондом доказала, как были неправы все те, кто считал его легкомысленным молодым человеком, у которого больше денег, чем здравого смысла. Я понял, что должен проявить себя хорошо, чтобы доказать свою способность заниматься работой, о которой молодой владелец знал значительно больше, чем многие из Тех, кто занимался этой породой, с которыми мне приходилось сталкиваться. Он рассказывал о родословных так, будто декламировал стихи, по-видимому, был на «ты» с каждым известным собаководом в стране, а также знал все о всех собаках, о которых я когда-либо слышал, а о многих и не слышал вовсе. Странно, что он никогда прежде не бывал в Велхерсте, если учесть ту огромную роль, которую эта семья сыграла позже в его жизни.