Венди Холден - Угги. Моя жизнь

Кажется, я заговорился и не закончил рассказ о Чате. Печально, но она предпочла мне другого бедолагу. Энди, спасенный Омаром после одноименного урагана, только что закончил работать над своей первой главной ролью – в черной комедии « Страна Чудаков ». Когда Энди стал кинозвездой, Чата из прекрасной леди превратилась в бродяжку.

Ее черные глазки следовали за Энди по пятам. Обрубок ее хвоста откликался на каждый его мимолетный взгляд. Она дочиста вылизывала за ним его миску. Стыдно сказать, но она каталась перед ним по земле, демонстрируя все свои женские прелести. Пит-экстремал смотрел на Чату с вожделением, но она не замечала никого, кроме Энди. А Энди знал о моих чувствах к мопсихе и был невозмутим. За это Чата боготворила Энди еще больше. А мне пришлось подыскивать другой объект обожания.

Мерси была последней из женщин, кого я мог воспринять всерьез. Мало того что она была человеком, она определенно была женщиной Омара. Мерси дружила с его дочерью от первого брака, они вместе работали в адвокатской конторе в Майами. Так они с Омаром и познакомились. Мерси настолько вскружила ему голову, что Омар напоминал обезумевшую от любви Чату.

Здорово, черт подери! Люди тоже умеют пускать слюни!

Кое-что в Мерси смущало меня. На мой взгляд, слишком много волос. Ее длинные глянцевитые локоны наверняка доставляли немало хлопот во время сезонной линьки.

Еще Мерси была помешана на чистоте. Хотя поначалу у нее еще не было всех привилегий, но она тут же стала приводить в порядок наше холостяцкое логово. На смену ароматам грязного белья и немытых кастрюль, так долго совершенствовавших наше обоняние, пришел едкий запах чистящих средств, от которых слезились глаза и щипало в носу.

Больше всего меня беспокоило, что Мерси могла стать моим главным соперником в борьбе за любовь Омара, и тревога не была напрасной. Меня злило, что он стал целовать и обнимать ее чаще, чем меня. Я грозно рычал на Мерси, утверждая свое главенство, в ответ она гладила меня по голове и смеялась, что шло вразрез с моими ожиданиями. В конце концов мы примирились, поскольку оба любили Омара.

Я привык спать на кровати Папы вместе с другими четырьмя собаками, но с появлением в нашей своре Мерси испугался, что придется капитулировать и здесь. Переживал напрасно. Хотя двуногая длинношерстная кубинка и не свернулась спать на полу (как принято у нас для новеньких), она уважала мой статус в семейной иерархии. Я решил потесниться.

Иногда Омар и Мерси все же скидывали меня с дивана, чтобы заняться тем, что я назвал бы вычесыванием друг друга. По непонятным причинам делали они это слишком часто, но каждый раз по окончании процедуры разрешали мне вернуться на место.

В один прекрасный день 2004 года Омар, сияя от счастья, сообщил: «Мы скоро поженимся, ребята! Скоро у вас будет Мама!». Мы почувствовали его восторг и радостно запрыгали, залаяли и завиляли хвостами в знак всеобщего одобрения. Только Гизмо остался равнодушным. Однако мы расстроились, когда то, что вызвало в Омаре такую бурю эмоций, обернулось для нас не лучшими переменами на время их отъезда во дворец бракосочетаний, а потом и на медовый месяц в Напу.

В мгновение ока (точнее, через девять месяцев) от былых пропорций Мерси не осталось и следа. Сначала ее брюшко стало невероятно выпуклым, потом оттуда появился человеческий детеныш по имени Терри. Конечно, я гордился тем, что держал лапу на пульсе, но все развивалось слишком быстро.

Чего я не мог ожидать в своей блистательной жизни, так это того, как сильно полюбил свою младшую «сестренку». На примере Омара и Мерси я узнал, насколько чудесной может быть любовь между людьми, но я и не предполагал, что собака способна испытывать нечто похожее.

Не удивляйтесь, но я пришел к выводу, что Омара от меня отличает только то, что у него на две ноги меньше и он умеет оттопыривать большой палец.

Мама и Папа души не чаяли в новорожденной девочке, которая поначалу только и знала, что пачкать подгузники и срыгивать. Это должно было вызывать во мне отвращение, но – да простят меня все собаки на небесах! – Терри подобрала ключик к моему сердцу и навсегда им завладела. Я чувствовал, как уязвимо это дитя, и стремился защитить ее от всех опасностей, с трепетом наблюдая за ее каждым неуверенным шагом.