Николас Смит - Кроссовки. История культовой обуви шаг за шагом

Призовые суммы были весьма серьезными. К примеру, в 1879 году, когда люди заполнили Медисон-сквер-гарден в Нью-Йорке, чтобы увидеть, кто победит в шестидневном матче за звание чемпиона мира, победитель прошел более 370 км и получил 18 390 долларов, его долю прибыли от продажи входных билетов.

Хотя ходьба пешком ценилась выше, особенно в Соединенных Штатах, первыми об обуви задумались бегуны. К 1850 году многие британские публичные дома и таверны начали открывать грунтовые и гаревые дорожки как для развлечения клиентов, так и для небольшого заработка. В США в середине 1860-х годов распространились такие организации для бегунов-любителей, как Нью-йоркский атлетический клуб. Газеты рассказывали о подвигах бегунов, и организаторы забегов решили, что необходимо стандартизировать дистанции и условия, чтобы результат бегуна на одной беговой дорожке можно было легко сравнить с результатом другого бегуна на другой дорожке. Предложив использовать секундомер с остановом, организаторы могли нагнетать напряжение, рекламируя состязание быстрейших чемпионов.

Специальная обувь могла дать бегуну небольшое преимущество на новых беговых дорожках, а так как на кону часто стояли деньги и результаты могли стать рекордом, спрос на нее рос. Самые первые беговые туфли – шиповки – шились из кожи, но с металлическими шипами в подошве, чтобы обеспечить сцепление с поверхностью дорожки. Шиповки начала 1860-х годов, сшитые Thomas Dutton and Thorowgood, выглядели как бальные мужские туфли на каблуке, но с металлическими шипами и кожаным ремешком через подъем. Другие туфли шились не для скорости, а для веса. Некоторые бегуны использовали более тяжелые туфли для тренировок. Руководство 1866 года рекомендовало спринтерам «надевать тяжелую обувь для всех упражнений». Некоторые спортсмены использовали ее, пытаясь перехитрить систему. Обычно назначали гандикап более медленным бегунам, чтобы сохранить соревновательный момент, поэтому некоторые более быстрые бегуны бежали квалификационные круги в туфлях с тяжелыми свинцовыми вкладышами.

Спорт и отдых стали частью повседневной жизни, и сложились условия для появления кроссовок. Но сначала одному изобретателю надо было привести в норму каучук.

После долгих лет труда Гудиеру наконец повезло. В 1838 году он посетил умирающую каучуковую фабрику в Уоберне, штат Массачусетс, надеясь уговорить владельца, Натаниела Хейварда, продать ее и потом использовать как помещение для экспериментов. Хейвард, как и Гудиер, видел потенциал стабильного каучука и сам проводил им же разработанные опыты. Обходя фабрику, Гудиер почувствовал запах серы и догадался, что именно из-за нее продукция Хейварда хотя и не выдерживала жару, но ее поверхность оставалась гладкой, даже если изделия начинали деформироваться. Позже, в том же году, Гудиер купил эту фабрику, и Хейвард остался в качестве мастера, чтобы продолжить работу над технологией использования серы. Он был уверен, что тайна вот-вот будет раскрыта.

Гудиеру снова удалось убедить инвесторов, и вскоре он заключил контракт на поставку непромокаемых мешков для Почты США. Все пошло по знакомому сценарию. Контракт он выполнить не смог. Пока его крепкие каучуковые мешки лежали на фабрике, дожидаясь отправки, их внутренности «потекли».

Надежды Гудиера, деньги от продажи предыдущих патентов и новая фабрика – все вскоре было потеряно. «Он не только был доведен до крайней бедности, имея на руках большую семью, – позже написал Гудиер о своем фиаско с почтовыми мешками (говоря о себе в третьем лице), – но и не смог бы долее ожидать поддержки или сочувствия друзей и знакомых, если бы продолжил свои эксперименты».

И все же он не смог остановиться. В начале 1839 года Гудиер наконец случайно открыл секрет стабильного каучука.

Он капнул смесь каучука, серы и свинцовых белил на горячую плиту. Оказалось, что капля не только не растаяла, но и сохранила свою форму. Сера, добавленная Хейвардом, была только частью ответа. Главным прорывом было нагревание смеси. К огромной досаде Гудиера, после открытия ему было очень трудно повторить результат, так как пропорция каучука, серы и свинцовых белил должна была быть точной, как и температура нагревания смеси. Гудиер совершенствовал процесс, не подавая заявку на изобретение. В этот раз он не собирался опережать события. В 1842 году он убедил производителя обуви Горация Катлера начать с ним общий бизнес. Но каучук Гудиера все еще оставался больше искусством, чем наукой, и Катлер устал от непредсказуемых результатов и постоянно вздувающейся обуви. Другие предприниматели начали понимать, что обувь Гудиера и Катлера – без пузырей – была по-настоящему новой, и у них возникло желание заполучить открытие.