Саймон Сингх - Ни кошелька, ни жизни

Когда журнал Nature опубликовал результаты расследования, то указал на несколько ошибок в постановке экспериментов Бенвениста. В числе прочего были сделаны следующие замечания: “Мы полагаем, что экспериментальные данные оценивались некритически, а об их искажениях не сообщалось должным образом”. Более того, журнал подчеркивал, что двое исследователей, входивших в группу Бенвениста и участвовавших в подготовке его статьи, получали финансовую поддержку одной французской гомеопатической компании, годовой оборот которой сейчас превышает 100 миллионов евро. Финансирование частными компаниями само по себе – необязательно проблема, однако о таких потенциальных конфликтах интересов ученые должны официально сообщать. Несмотря на все эти замечания, исследователи из Nature всячески подчеркивали, что не обвиняют Бенвениста в умышленной подтасовке данных, а просто указывают на то, что ученый и его сотрудники сами обманывались и недостаточно строго подходили к постановке экспериментов.

Недостаточно тщательное проведение эксперимента, особенно пренебрежение слепым исследованием, может привести к предвзятости и сильно исказить научные результаты даже у самых честных и благонамеренных ученых. Представим себе такой сценарий: ученый выдвинул гипотезу, что у мужчин лучше развито пространственное воображение и моторные навыки, и ручается за нее своим добрым именем. Он полагает, что сможет доказать свою правоту, если попросит испытуемых – мужчин и женщин – нарисовать от руки круг, а затем сравнит качество изображений. Эксперимент начинается: мужчины и женщины рисуют круги и подписывают свои листки. Затем ассистент собирает их и отдает ученому, который на глаз оценивает изображения по десятибалльной шкале. Однако он видит имена “художников” на бумаге, и у него подсознательно возникает искушение ставить мужчинам более щедрые оценки. Поэтому, независимо от истинного положения дел, ученый, скорее всего, получит данные, которые подтвердят его гипотезу, будто мужчины рисуют круги лучше женщин. Но если повторить эксперимент, присвоив его участникам номера, дабы временно скрыть их пол, предубежденный ученый будет “слеп” и с большей вероятностью оценит каждый круг справедливее. Новый результат окажется надежнее прежнего.

В случае с Бенвенистом беда состояла в том, что Давенас действовала не вслепую и судила предвзято, поскольку верила в гомеопатию, – и это сочетание факторов искажало результаты. В частности, в эксперименте от Давенас требовалось оценивать, вызывает ли гомеопатический препарат дегрануляцию клеток, а такое решение не сводится просто к да или нет, даже если смотреть на клетки в микроскоп. Определять степень дегрануляции базофилов – это все равно что оценивать, насколько ровно начерчен круг: и на то, и на другое влияет личная интерпретация и предубеждения.

Например, Давенас наверняка часто сталкивалась с пограничными случаями, когда неочевидно, произошла ли у базофила дегрануляция или нет. Вероятно, если исследовательница знала, что на клетку воздействовали гомеопатически, она поддавалась подсознательному искушению считать, что дегрануляция произошла. И наоборот, зная, что к клеткам добавляли воду, она могла засчитывать эти сомнительные случаи как демонстрирующие отсутствие реакции. Когда же исследователи из Nature попросили Давенас повторить эксперимент с непомеченными пробирками, “ослепив” ее, чтобы она принимала решения непредвзято, гомеопатические растворы и вода сразу дали одинаковые результаты. Честное испытание показало, что гомеопатические растворы никак не влияют на базофилы.

С частью замечаний Бенвенист охотно согласился, однако упорно защищал саму суть своего исследования и возражал, что нельзя отметать все результаты, накопленные им за два года, просто на основании наблюдений, которые специалисты из Nature сделали всего за несколько дней. Он оправдывался, что ошибки, которые увидели Мэддокс, Рэнди и Стюарт, были вызваны необычными обстоятельствами: его сотрудники знали, что привлекли пристальное внимание прессы, и работали под сильным давлением.

Бенвенист продолжал верить, что рано или поздно его труды вознаградятся Нобелевской премией, однако получил лишь ее сатирический аналог – так называемую Шнобелевскую [30]премию. Кстати, он получил ее сначала в 1991 году, а затем еще и в 1998, став первым ученым, дважды [31]удостоившимся Антинобелевской премии. С годами Бенвенист обнаружил, что его научная репутация сильно упала и в прессе, и среди коллег, и стал жаловаться, что из него сделали козла отпущения. Он даже сравнивал себя с Галилеем, ведь оба подверглись нападкам, осмелившись пойти против общепринятого научного мнения. Однако это сравнение было сильно натянутым по двум основным причинам. Во-первых, Галилея критиковали в основном священнослужители, а не коллеги-ученые. И во-вторых, наблюдения Галилея выдержали тщательную проверку, а экспериментальные результаты прекрасно воспроизводились другими исследователями.