Инна Осиновская - Поэтика моды

Стивен Гандл, автор объемного исследования «Гламур», пишет, что это слово ввел в употребление Вальтер Скотт в 1805 году в своей поэме «Песнь последнего менестреля», чтобы «обозначить волшебную силу, благодаря которой обычные люди, дома и места казались великолепными» (Гандл 2011: 12). В XIX веке слово отчасти утрачивает магические коннотации и начинает приобретать более светский оттенок. Читаем «Джейн Эйр» Шарлотты Бронте: «The glamour of inexperience is over your eyes…» – говорит главной героине мистер Рочестер (Bronte 2005: 174). В этом контексте слово «glamour» можно перевести как «дымка, пелена, обаяние, прелесть» – то есть близко к начальному значению XVIII века, но только вместо темного обаяния демонических чар подразумевается скорее эротическая привлекательность: «обаяние неискушенности в твоих глазах…». Это значение закрепляется и в начале XX века: «A woman has no glamour for a man any more» («Женщина в глазах мужчины потеряла очарование») – сокрушается героиня «Любовника леди Чаттерлей» Конни (Lawrence 1993: part 6).

В конце ХХ – начале XXI века у гламура появляется, помимо указанных, масса других смысловых и поэтических коннотаций, но общим для всех оказывается таинственный, колдовской смысл.

Похоже, что этимологически слово «гламур» восходит к английскому «grammar», искаженному в шотландском произношении и превращенному в «glamour». В частности, канадский исследователь Марк Мортон в своей книге «Любовный язык» отмечает: «Самое забавное то, что „glamour” вырос из неправильного произношения „grammar”, понятия, под которым подразумевается система правил, отвечающих за то, чтобы набор слов превращался в предложения. В человеческом воображении всегда есть связь между способностью контролировать язык и совершать заклинания» (Morton 2003: 37). По-английски «совершать заклинания» будет: «cast magic spells». И Мортон развивает свою мысль, напоминая нам о том, что слово «spell», помимо группы значений, отсылающих к заклинаниям и чарам, имеет также значение «произносить по буквам».

Буквы, согласно древним учениям, в частности каббале, являются скрытым кодом, зашифрованной формулой бытия и бога. Священны буквы – священны и слова. Благодаря христианской традиции в европейское мышление впечатывается аксиома «В начале было Слово». Слово, logos – основание мира, его причина, отправная точка. Из логоса рождается мир, подчиненный строгим законам и порядку, как и слова в грамматически правильно построенном предложении. Из слов и предложений возникают тексты. А само слово «текст» происходит от латинского «textum» – ткань. Из тканей шьется одежда, которая может нести в себе модные коды. Так, «генетически» мода оказывается связана с творением мира, со священными буквами и логосом. Этимология и других «обыденных» слов подтверждает, что женственное, колдовское начало, воцарившееся в повседневности и глядящее на нас со страниц глянцевых журналов и с высоты гламурных канонов, ведет родство с языком, магией и тайной мироздания. В конце концов, «косметика» и «космос» – однокоренные слова, происходящие от древнегреческого «kosmeo» – «украшать, приводить в порядок». Как говорит главный герой рассказа французской писательницы А. Нотомб «Косметика врага», «Какой же вы невежда! Косметика – это не пудра и румяна, а наука о мировом устройстве, система нравственных законов, определяющая порядок вещей в мире» (Нотомб 2009: 81).

Гламур по сути своей – явление неуловимое, относительное. Ярче всего эта относительность видна в сопоставлении с родственным ему феноменом роскоши. Если роскошь вполне поддается описанию и можно, указав на вещь, определенно сказать, роскошна она или нет, то с гламурным объектом все иначе. Роскошь – константа, гламур – переменная величина. Роскошь, выражаясь словами Шопенгауэра – воля, а гламур – представление. Представление о красоте, о роскоши, о стиле.

И у разных социальных слоев оно отличается. Взять какой-нибудь простой штамп: принять ванну, наполненную шампанским, – это гламурно. Но у кого-то это будет и не шампанское вовсе, а игристое вино, а у кого-то – Crystal Louis Roederer, Dom Pérignon, Veuve Clicquot. У одного эта ванна будет находиться в спальном районе, а у другого – в пятизвездочном отеле или в собственном замке. Одна девушка наденет гламурное, по ее понятиям, розовое платье, купленное на рынке или в магазине масс-маркета, а другая – почти такое же розовое платье какого-нибудь модного дома. Но гламур создается в первую очередь для клиентов рынка, он лишь иллюзорно-недоступен, а на самом деле – открыт для потребления. «Гламурной звездой может стать каждый: двери модельных агентств открыты, а киностудии регулярно проводят пробы. Кроме того, гламур – не врожденное, а приобретенное качество», – пишет Стивен Гандл, и в другом месте: «Гламура не было до того, как он стал коммерческим товаром» (Гандл 2011: 12, 338).