Сергей Решетников - Иркутская сага. Воспоминания о прожитом. Том 3

Однажды я с Олей остался один дома, все разошлись куда-то по делам. Поставив дочку в манеж, я начал наблюдать, как она играет. Оля долго занималась какими-то только ей ведомыми делами, ползала, переворачивалась, вставала, на своем языке о чем-то разговаривала. Потом встала на ножки и давай ритмично прыгать, раскачиваясь и одновременно скандируя четко и разборчиво:

– Аль, гуль-гуль—гуль, Ольга-льга.

– Аль, гуль-гуль—гуль, Ольга-льга.

Я не поверил своим ушам, доча ясно произносила свое имя, погрузив его в какой-то, ведомый ей одной, поэтический образ и размер. Ей было около года. Я подумал, что она вундеркинд. Уже изобрела свой тайный детский язык общения. Потом она почему-то забыла свое произведение, и его развития просто не последовало. Очевидно, она, рано научившись говорить, выбрала обычный для людей разговорный формат общения.

Олю привезли в Усть-Илимскую общагу

Усть- Илимск с Петром Гапеевцевым

Слева направо стоят: Александр Тарараев, Александр Чинарев, Людмила Гапеевцева; сидят: Лена и Петр Гапеевцев; на саночках Оля

Мама с дочей. Зима в Усть-Илимске

А в детском садике тепло. Оля в бассейне

Коля Гапеевцев с Олей

Когда мы жили в Усть-Илимске, и об экстрасенсах никто и ничего не знал, я уже мог знакомиться с необычными способностями дочери. Жили как все. Никаких изысков не было. Находясь дома, дверь квартиры не запирали, воровать особенно нечего, да и грабителей, и разного жулья в молодом городе было пока еще мало, это уже потом понаехали. Я, возвращаясь с работы домой, легко распахивал дверь и входил в квартиру. В ту же секунду мне на шею с разбегу прыгала доча. Ее ножки обхватывали мою талию, а ручки нежно обнимали меня за шею. Она искренне радовалась моему приходу. Как она узнавала, что это я захожу, для меня остается загадкой. Примечательно еще и то, что Оля на расстоянии безошибочно определяла мое психофизическое состояние. Когда я был в волнении или стрессовой ситуации, она была наиболее внимательной и нежной. Если же я приходил «под мухой», такое случалось в работе первого секретаря горкома комсомола (комиссии, делегации, иностранцы, сибирское гостеприимство), доча меня не встречала. Я видел, как в конце коридора из комнаты высовывалась ее головушка и, убедившись в своем предчувствии, что папа выпивши, исчезала назад. Я автоматически лишался в этот вечер общения с дочей. Нет, конечно, Оля могла общаться со мной, но смотрела на папу как-то иначе, как на инопланетянина. Вот такое суровое наказание. Такие встречи отца с работы продолжались долго, пока меня не стало выносить обратно за дверь. Доча подросла, стала тяжелой, и прыжок на себя я уже без потери равновесия выдерживать не мог. О чем сказал своей любимице, и она меня поняла. Какое счастье иметь дочь! Внимательную, заботливую и нежную! Мальчишки немного другие. Я бы хотел иметь много детей, но не получилось…

Я и Оля в Усть-Илимске

Поем вдвоем с дочей. Сзади Петр Гапеевцев

Лена с дочей в роще возле дома

Ольга росла беспроблемным ребенком, почти не болела. Мы, по возможности, стремились свозить Олю в Москву, на Черное море, в Одессу. Однажды, приехав домой из Москвы, где мы были на постое у моего одноклассника Александра Тарасова, в коммуналке в переулке Матросская тишина, расположенном в Сокольниках, я заинтересовался мнением дочери об увиденном.