Мира Янина - У вас будет двойня

Сначала врач показала нам сына. Бойкий, вертлявый, он отворачивал от нас лицо, но пипку гордо выставил на показ. Для меня всегда было загадкой, как узисты вообще что-то понимают в этой неразберихе зернистого шума на мониторе. Но в этот раз я четко все разглядела сама и затаила дыхание. Один мальчик есть. Муж тоже напряженно всматривался в экран.

– Ой как ножки тянет, и профиль такой точеный. Это девочка. Сейчас я вам сделаю фотографию на память.

Врач выбрала лучший ракурс для снимка, а мы с мужем переглянулись, расплываясь в глупых улыбках.

Из кабинета мы вышли в отличном настроении, разделили на двоих выданные нам снимки и еще долго обсуждали случившиеся.

– А ты точно увидел, что там есть девочка? Я вот про девочку ничего не поняла, когда она показывала. – Я хмурила брови, все еще сомневаясь.

– Да точно тебе говорю, я все рассмотрел. Она же показывала – все гладенько. Я, наоборот, не разглядел, где там у мальчика что. – У мужа были свои сомнения.

Мы смеялись: каждый увидел признаки противоположного пола, хотя логичнее было бы наоборот.

Казалась бы такая простая процедура, но она помогла нам наконец почувствовать себя будущими родителями двойни, особенно мужу. Ощутить реальность происходящих внутри меня изменений. Вот они, здесь, в животе, их можно увидеть, они шевелят ручками, толкаются ножками. Женщины ощущают эти толчки, а мужчины просто наблюдают раздувающийся живот. Поэтому было так важно вдвоем увидеть малышей, держаться за руки, переглядываться и улыбаться.

Очень жалею, что не захотела сделать фотосессию моего интересного положения. Сейчас я смотрю на свой плоский живот и не верю, что когда-то он был таким огромным и в нем помещалось двое малышей. Иногда я думаю: а не приснилось ли мне все это? Плоский пупок, круглое пузо, постоянная инородная возня в животе, отчетливо выпирающая маленькая голова прямо под сердцем… Воспоминания блекнут и стираются, и только парочка беременных фотографий и те самые снимки УЗИ подтверждают, что все это происходило с моим телом.

А вытворяли дети с моим телом немало фокусов. Я уже упоминала, что страдаю хроническим пиелонефритом, который особенно никак себя и не проявлял в повседневной добеременной жизни. Я регулярно занималась в спортзале, следила за питанием и никогда не весила больше 54 кг при росте 168 см. Как только я начала прибавлять вес, меня сразу стали пугать скрытыми и явными отеками. В карточке записали: «патологическая прибавка веса» – при том что я по прежнему оставалась тонкорукой, тонконогой худышкой, но живот рос не по дням, а по часам. Я не понимала, как питаться, чтобы и вес прибавлялся равномерно, и дети развивались правильно. В итоге, как бы тщательно врач за мной ни следила, в 24 недели матка, которая к тому моменту уже была развита на все 27 недель, передавила мочеточник, отток жидкости нарушился, и в правой почке началось воспаление. Конечно же, все это случилось в субботу, когда в гинекологии дежурным врачом была старенькая бабушка-одуванчик. Про нее шутили, что, пока она идет от кушетки, где смотрела беременную, к своему столу, забывает все параметры, которые намерила. Но бабулька оказалась опытной и сразу выписала мне направление в отделение нефрологии. Перспектива лечь в больницу меня не пугала, я была к этому готова. В моем шкафу уже лежал предварительно заготовленный для такого случая, модный по тому времени, бархатный спортивный костюмчик. Моя цель была вы́носить эту двойню любой ценой, хоть даже почку отрезайте. Тем временем у меня начала подниматься температура, жидкость из меня выходила все хуже и хуже, а когда провели стандартный тест и постучали чуть выше поясницы справа, я взвыла и заплакала. Боль была адской! Муж тоже почти плакал, он и не представлял, что от легкого похлопывания рукой может возникать такая боль. Нам было ужасно страшно.

С направлением от врача, температурой, болью в спине и приличным животом лечь в больницу оказалось не так просто. После слов «беременная двойней» меня тут же послали назад в гинекологию. Вернее, напрямую в роддом, хотя рожать я пока не собиралась. Почему-то в нашей системе здравоохранения считают, что у беременных есть только один орган – матка. И ничего другого у них болеть не может. Пришлось подключать связи, родственников, вызванивать главврача больницы, чтобы, с его одобрения, получить положенное койко-место в палате, спасительные капельницы и пенициллин внутримышечно без новокаина. После каждого укола я сцепляла зубы до скрипа, плакала и еле-еле ковыляла в палату. Дети в животе начинали недовольно пихаться во все стороны, а я плакала еще сильнее, подсчитывая, сколько еще иголок в меня будут тыкать ежедневно.