Ольга Волкова - 970

Но мы предполагаем, а Бог располагает. И никто из нас не знал, что благодаря тому самому «лучшему» УЗИсту роддома произойдет то, что произошло.

После неприятных предродовых манипуляций мне сделали перетуральную анестезию, и я на несколько часов погрузилась в сон. К моменту интенсивных и болезненных схваток я проснулась от истошных криков лежащей со мной в палате роженицы. Схватки мои становились все сильнее и чаще, а бедная женщина кричала все громче.

Для меня это было странно, так как мой организм устроен таким образом, что во время боли или, скажем, панического страха у меня тут же перекрывает кислород и я не в состоянии не то, что кричать, но и пищать. Издаваемый мной звук в этот момент больше похож на шепот.

Вскоре в палату зашла Ольга Ивановна и после тщательного осмотра сказала, что схватки у меня протекают превосходно и скоро меня поведут в родзал, но уже без ее участия, так как по семейным обстоятельствам ей необходимо уйти.

Это заявление повергло меня в ужас. Не доверять ей оснований не было, но моя интуиция, которая, кстати сказать, никогда меня не подводит, приказала мне воспротивиться.

Я схватила Ольгу Ивановну за подол белого халата и заявила, что без нее я рожать категорически отказываюсь.

А еще я убедилась, что боль, приносимая схватками – детский лепет по сравнению с тем, что я ощущала в родзале. Ольга Ивановна, не глядя на меня, слушала сердцебиение ребенка через стетоскоп. Две акушерки мирно беседовали рядом.

– Тужься! – переодически доносилось до моих ушей.

И я, собирая все силы в кулак, тужилась, после чего чуть не теряла сознание. Я чувствовала дикую боль, будто меня разрывают изнутри пополам. Казалось, весь этот мучительный процесс длится вечность.

– Да тут слон пройдет, – недоумевала одна акушерка.

– Макушечка уже видна, а ребенок не выходит, – удивлялась вторая.

– Тебе больно? – Ольга Ивановна встревоженно посмотрела на мое измученное лицо.

Все, что я могла сделать – это кивнуть, так как по известным причинам голос у меня пропал. Видимо именно это и не настораживало врача. Молчит, значит все в порядке.

– Быстро на кесарево! – крикнула кому – то Ольга Ивановна.

Но я уже не видела, кому был адресован приказ.

«Я бежала по темному лабиринту, не разбирая дороги. Высокие стены, покрытые черным мхом, закрывали небо и солнечный свет. Узкие коридоры бесконечного лабиринта безумно пугали меня. И только незнакомые лица переодически появлялись на пути. Страх и ужас охватывали меня.

И вдруг я увидела свою покойную бабушку, которую очень любила в детстве. Она умерла, когда мне было семнадцать лет. Несколько раз после своей смерти она приходила ко мне во снах перед важными и опасными событиями, которые вскоре происходили в моей жизни. Будто она пыталась предупредить и предостеречь.

Бабушка взяла меня за руку, и это прикосновение успокоило меня и вселило уверенность. Пришло полное понимание, что именно ее я искала в этом укрытом тьмой лабиринте. Незнаю сколько длилась эта идилия. Мы просто молча стояли, держась за руки. В какой – то момент она вдруг выпустила мою руку, и я снова запаниковала.

– Бабушка! Где ты? – закричала я, – Не отпускай меня! Не уходи! – от страха снова оказаться одной в этом жутком месте, я зарыдала, – Бабушка!

– Ты должна вернуться, – я снова ощутила прикосновение ее руки, – Тебе еще рано. Возвращайся! – настойчиво сказала она.»

В следующий момент мои глаза приоткрылись, и я увидела ослепляющий свет висящей надо мной лампы.

– Посмотри, какой у тебя парень!

Я повернула голову и увидела синюшного младенца. Мужчина анестезиолог, в голубой маске и шапочке, держал его двумя руками.

После чего я погрузилась во тьму. Ни боли, ни страха, только тошнота от немыслимой тряски и жуткий скрип, как от несмазанной телеги. Я открыла глаза и обнаружила, что меня везут по коридору на каталке.

– Где моя бабушка? – вымолвила я.

– Нет здесь твоей бабушки, – услышала я мужской голос.

– Значит, я не умерла?

– Да поживешь еще.

Я приподняла голову и посмотрела на свои обнаженные ноги.

– Боже мой, мне надо сделать педикюр, – в бреду пролепетала я.

– И педикюр, и маникюр, и массаж, все сделаем за отдельную плату, – засмеялся мужской голос анестезиолога.

Через какое – то время в послеоперационную палату, куда меня поместили, пришла Ольга Ивановна и рассказала о случившемся. Оказалось, что пуповина у меня была всего десять сантиметров, поэтому ребенок не мог благополучно выйти на свет.