Доминик Рок - Охотник за ароматами. Путешествие в поисках природных ингредиентов для культовых парфюмов от Guerlain до Issey Miyake

В следующем году ладанник возвращается, чтобы захватить землю, и за два-три года формируется масса молодых побегов.

Такая пасторальная модель отлично подходит для местных крупных хозяйств и ферм с несколькими тысячами гектаров земли, богатых поместий или охотничьих обществ Севильи или Мадрида.

От Хуана Лоренцо я узнал, что ладанником занимаются цыгане. Они обосновались в Андалусии достаточно давно, чтобы можно было сказать, что они здесь были всегда. В течение нескольких веков они мигрировали из Северной Индии и Пакистана. Их история малоизвестна и драматична. В этом районе Андалусии существовали деревни с большим количеством цыган, собирателей ладанника и производителей лабданума. Несколько лет спустя, когда я отправился сажать розы, я познакомился с цыганами Болгарии. На другом конце Европы болгарские цыгане настолько же важны для выращивания роз, насколько цыгане из Андевало важны для производства лабданума. Знаменательная симметрия присутствия и роли этих цыганских общин в противоположных концах континента. Эти оседлые семьи влились в местную культуру, но при этом сохранили собственный образ жизни. Молча, ничего не выставляя напоказ, цыгане сохраняют свои традиции. На мои вопросы о прошлом они отвечали шутками или смехом. С какого времени они добывают смолу? Их отцы уже этим занимались, а большего никто и не знает. Оказывается, в этом регионе занятие «кипятильщик смолы» появилось не так уж давно и восходит всего лишь к пятидесятым годам двадцатого века. Долгое время ладанник собирали на берегах реки Тахо. Но потом кипятильщики мигрировали на юг, где цыгане образуют самые большие общины в Европе. На западе континента они собирают ладанник, на востоке – розы. Цыгане – всегда маргиналы, но всюду собиратели. Заслуга этих общин и их роль, которую они играют в производстве этого легендарного сырья, не так часто признаются. Но волнует ли их это?

Как управляющий, Хуан Лоренцо должен был выбрать пригодные к срезке кусты. День с ним начинался рано, в баре, где мы пили очень крепкий кофе из маленьких чашек, ели хлеб с оливковым маслом и местным сыром. К Хуану обязательно присоединялись цыгане, начинался долгий торг. Не на испанском, на андалузском. В этом языке проглатывают некоторые гласные, чтобы придать больше экспрессии своим словам! Мы отправлялись осматривать поля в огромных владениях, оценивая качество веток, их доступность и количество. У Лоренцо была своя стратегия получать ладанник, не платя за него – в обмен на часы пахоты на участках, которые будут засеяны пшеницей. Он знал все кланы в цыганских деревнях региона, что было необходимо, так как смола – это семейный бизнес. Лоренцо мне их представлял, мой статус иностранного директора как будто добавлял веса. Количество смолы, которую семьи будут собирать все лето, измерялось флягами, и мы договаривались о планах выработки.

Вдалеке от деревни, в полях, в нескольких километрах от трассы, одна или две цыганских семьи оборудовали на лето цех производства лабданума. Для этого им нужно было получить пропуск на поля владельца земли. Требовалась близость источника воды, в идеале одного из тех ручейков, которые не пересыхают летом. На них обычно указывают растущие по берегам олеандры. Летний цех – это несколько старых двухсотлитровых фляг из-под масла, рядом с которыми необходимо выкопать ров. В конце процесса в него будут сливать воду после кипячения.

Утром срезают ветки, пока летний зной не сделает работу невозможной. Срезбть ветки кажется легким делом. Но делать это быстро и хорошо, да еще и не устать при этом, – это искусство. Орудие труда – прочный серп с зубьями как на пиле. Срезают только верхнюю часть ветки, прирост года, красный от смолы, еще гибкий. Не следует срезать слишком низко, где начинается плотная древесина ствола. Ствол трудно сломать, и смолу он не дает. Жест опытных резчиков впечатляет. Они берут пучок побегов и серпом одновременно режут и отламывают их. Быстро, очень быстро. Охапки побегов остаются на земле, пока не наберется достаточно, чтобы сделать вязанку. На поясе у резчика запас веревок, чтобы связывать прутья. Согнувшись под утренним солнцем, сборщики движутся вперед по полю, потом вилами закидывают вязанки в повозку, запряженную ослом.

Ритуал похож на покос или жатву во многих регионах Франции, какими они были лет пятьдесят назад. В Андалусии жизнь крестьянина не изменилась. И ничего, что ладанник куда тяжелее резать, чем пшеницу.