Мария Монтессори - Дети – другие. Взрослый как обвиняемый. Часть первая

Я сама была очень удивлена, когда наблюдала игру в так называемые прятки с детьми двух и двух с половиной лет. Дети казались возбужденными, счастливыми и полными ожиданий. Игра в прятки заключалась в следующем: один ребенок сидел на корточках под столиком, который был накрыт свисающей до пола скатертью. Другие дети выбежали из комнаты, но скоро вернулись, подняли скатерть и «нашли» под ликующие возгласы «спрятавшегося» там напарника по игре. Это повторялась много раз. Каждый говорил по очереди: «Теперь спрячусь я», – и садился под столик. В другой раз я видела, как большие дети играли в прятки вместе с маленькими. Маленький ребенок спрятался за шкафом, и взрослые сделали так, словно не увидели его, с тем, чтобы доставить ему радость. Малыш же закричал: «Я здесь!» с таким выражением, словно хотел сказать: «Разве вы не видели, что я здесь?»

Однажды я сама поучаствовала в такой игре. Я встретилась с группой детей, которые радостно кричали и хлопали в ладоши, потому что нашли своего товарища за дверью. Они подошли ко мне и потребовали: «Поиграй с нами! Спрячься!» Я согласилась, и все выбежали из комнаты, чтобы я могла спрятаться. Но я спряталась не за дверью, а за шкаф. Когда дети зашли в комнату, они стали искать меня за дверью. Я подождала немного и, заметив, что они не стали искать дальше, вышла из своего укрытия. Дети были разочарованы и печальны. «Почему ты не играешь с нами? – спросили они. – Почему ты не спряталась?» Игра служит тому, чтобы пробудить радость, и дети очень любят эту абсурдную игру. У детей определенного возраста радость выражалась в том, чтобы все находить там, где это должно быть. Они видели смысл игры в прятки в том, чтобы найти то, чего не видно, но о чем точно знают, где это находится. Они ясно говорят: «Хотя это и не видно, я все-таки знаю, где это может находиться, и даже с закрытыми глазами, так как я совершенно уверен, где это спрятано».

Все это показывает, что природа взрастила в ребенке сензитивность к порядку, чтобы построить его внутренний разум, который отыскивает не столько различия между вещами, сколько узнает связи между предметами. Это чувство делает все окружение ребенка единым целым, части которого состоят в определенных отношениях. В таком знакомом окружении с его взаимосвязями ребенок хочет научиться ориентироваться, двигаться и добиваться цели. Без умения налаживать связи у него отсутствовала бы реальная основа, и он оказался бы в том же положении человека, у которого, между прочим, есть мебель, но нет квартиры, чтобы разместить ее. Для чего ребенку масса накопленных картин-впечатлений без того порядка, благодаря которому они станут имеющим смысл целым? Если бы человек знал только окружающие его вещи, но не связи между ними, то в этом хаосе не нашел бы выхода. Ребенок совершает вместе с тем подготовительную работу, на основе которой взрослым он будет в состоянии ориентироваться в жизни и искать свою дорогу. В сензитивных периодах порядка природа дает человеку как бы первый урок. Она похожа на учителя, который заставляет ученика начертить план школьной комнаты и по нему подготовить карту полушарий, которая представляет поверхность всей земли. Можно также сказать, что в этот период природа дает ребенку в руки компас, с помощью которого он может ориентироваться в море.

Не менее важен другой подарок природы – способность малыша точно повторять звуки, из которых состоит речь с ее бесконечно развивающимися возможностями, которую взрослый отстраивает в течение столетий. Разум человека не появляется на пустом месте. Он строится на фундаменте, который ребенок закладывает во время своих сензитивных периодов.

Внутренний порядок. Сензитивность к порядку существует в ребенке в двух видах: как чувство внешнего порядка, касающееся связей между составными частями окружающего мира, так и чувства внутреннего порядка, которое можно было бы назвать и внутренним чувством ориентирования. Оно состоит в узнавании и локализации физических функций, которые взаимодействуют между собой в процессе движения.

Внутреннее чувство ориентирования изучалось экспериментальной психологией. При этом обнаруживало себя «мускульное чувство», которое позволяет нам давать постоянный отчет о различном положении членов нашего тела. Рука об руку с ним идет вид особой, так называемой мускульной памяти. Именно по этому пути пошли механические теории, которые основываются на опытах сознательных движений. Если индивид сделает движение рукой, чтобы взять предмет, то это движение воспринимается мускульным чувством, оно откладывается в мускульную память и может в любое время репродуцироваться. Таким образом человек формирует то внутреннее чувство ориентирования, которое осуществляет движение по желанию, к примеру, правой или левой рукой, повороты в разные стороны. Все это осуществляется на основании опыта, который он собрал при совершении разумных и продиктованных его волей отдельных движений.