Наталья Степанова - Книга приворотов и заговоров на все случаи жизни

Смотрят на передний угол в камере, где обычно должна быть икона, и говорят:

Погляди на меня, Божья Мать, дай моему сердцу не так страдать. Не подойду к двери, не выйду к воротам, на чисто поле, на свободное раздолье. Сорок замков меня стерегут, сорок запоров меня не пускают. Люди, судьи не освобождают, ангел мой не помогает. Помоги мне, Божья Мать, меньше страдать. На тебя надеюсь, тобой утешаюсь. Верую во Единого Твоего Сына. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.

Очень много писем от родных, у которых кто-то оступился на тяжкой, грязной дороге жизни, который ждет суда или судим, из-за которых болит сердце день и ночь. Есть письма и от заключенных, в которых они пишут, как тяжело, а порой и страшно им. Они пишут: «Бабушка Наташа, у меня нет никого из родных, попал я по дури сюда, помолись за мою душу грешную и пришли мне такую молитву, чтоб я вышел отсюда живой и здоровье свое последнее здесь не оставил. Люди здесь дохнут, как мухи, а души гибнут еще быстрей». Не знаю я, с какой оказией попадают мои книги в тюрьмы, но знаю одно: не было для меня ни одного плохого письма оттуда, где много зла и обиды. Меня называют и тетушкой, и бабой Наташей, и песни присылают, и просят помощи, и я помогаю чем могу. Сказано, Господь прежде всего отец, а потом только судья, и к этому больше нечего добавить.

Читать в то число по календарю, по которому человек родился, месяц значения не имеет. Например, я родилась 3 сентября, значит, мое число — 3-е каждого месяца.

Стоит Понтий Пилат с ключами, стоят 40 бесов со злыми очами, стоит людская толпа — ждет казни Иисуса Христа. Кто по Христу слезу проливал, того Отец Христа за все грехи прощал. Господи, раба (имя) прости и грехи его все отпусти. И пошли к его врагам ангела-усмирителя, пошли к нему ангела-сохранителя, ангела-утешителя, чтоб в нужный час они раба (имя) утешали, в трудный час раба (имя) сохраняли. А в страшный час для раба (имя) врагов его усмиряли. Ключ Понтия Пилата забираю, сию молитву на 77 замков закрываю; у врагов-супостатов ножи-клинки затупляю, глаза на него врагам закрываю, беру я его под белы руки, фатой Богородицы покрываю и по сей час по всем месяцам и по всем подневальным годам его сопровождаю. Во имя Отца и Сына и Святого Духа, три свечи горят, и сей наговор, и все ангелы раба (имя) от всякой беды оборонят. Ключ. Замок. Язык. Аминь. Аминь. Аминь.

Мысленно представьте церковные купола и прочтите:

Узорешительница, Великомученица Анастасия. Ты молилась за узников день и ночь, чтобы Господь нам хотел помочь. Помолись о моей душе, о Божьем рабе (имя). Пред всякой властью и насилием будь ходатаем обо мне, Божьем рабе (имя). Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.

Взять рубаху, в которой пришел из тюрьмы человек, завязать рукава и сказать:

Стоят амбары дубовые, замки висят здоровые, а в амбарах люди бедовые. Пусть замки висят, а бедовые по тюрьмам сидят. Аминь. Аминь. Аминь.

Когда приговоренный к смерти подает прошение о помиловании, он должен читать этот наговор: первый раз — перед тем, как напишет, второй раз — когда напишет. И так каждый день, пока не придет распоряжение о замене приговора. Это хороший и сильный заговор. Кресты не кладут и поклонов не отбивают. Читают, мысленно представляя облик Христа. Читать нужно в голос и с абсолютной верой. От себя скажу: тому, кто читает с верой, наговор поможет.

На соболе выезд, на соболе въезд. Захожу я в присутственный дом, Сам Господь сидит за столом. Я мертвец, я мертвец, я мертвец. Мертвецов не судят, мертвецов в гроб кладут, крышкой закрывают, гвоздями забивают, а мне, рабу Божьему, жизнь оставляют. Аминь.

Мне пишут: «Я — судья. Работаю давно. Когда мне было 12 лет, я жила в селе. Останавливались у нас цыгане в деревне. Зашли и в наш дом поклянчить. Пожилая цыганка привязалась к моей матери, чтобы погадать. Мама ей сказала, что ей гадать не надо, а вот о дочери хотела бы узнать, как она свою жизнь проживет. Посмотрела на меня цыганка и сказала, что я судьей буду. Судей все ненавидят, проклинают, и оттого весь их род гнилой и недолголетний. И еще сказала, чтобы проработала я недолго, так как прибить могут. Пошли они со двора, а мама и говорит: „Вот трепло, тоже мне, Нюська судья, надо же такое придумать“.