Новелла Иванова: Как любят россияне

Екатерина, 17 лет, Санкт-Петербург

Девственницы нынче не в почете

Здравствуйте, дорогие люди! Я с пятнадцати лет мечтаю, если уж выходить замуж, так за человека обеспеченного, любящего и не обязательно любимого. И многие так рассуждают. В свои семнадцать с приличной внешностью я остаюсь девушкой, потому что были и есть в моей жизни мужчины, которые научили ценить себя. Именно таких оказалось больше. Чудесные письма мужчин, которые вы печатаете, помогли мне воспрянуть духом от этой «прекрасной» литературы, после которой чувствуешь себя неполноценной, скорее натягиваешь шорты или короткую юбку, обуваешь туфли на высоком каблуке, одеваешь сережки во все шесть дырок в ушах, делаешь безразличную маску на лице, чтобы скрыть свою неуверенность и скованность. Мои родители и брат очень гордятся мною, а я стесняюсь своей невинности.

Мне очень обидно, что сейчас никто не хочет воспеть «чистоту и святость девушки» и скоро даже начнут за это осуждать. Мне странно писать все это, ведь я прежде никогда не осуждала секс + любовь, даже до брака, так как я противник такой формы отношений до тридцати лет! Я хоть человек серьезный, но очень хочется радости и веселья. У нас у всех есть свои беды, но становится легче на душе, когда узнаешь, что у кого-то счастье получается. Пишите больше примеров человеческого счастья! ДАВАЙТЕ ДАРИТЬ ЛЮДЯМ РАДОСТЬ! ДАВАЙТЕ ПОЛЮБИМ ЭТУ ЖИЗНЬ!

С глубоким уважением, Светлана

Не могу без него жить!

Пишу вам в надежде на то, что поймете меня.

У нас уроки закончились, я вышла из школы, и тут… Учительница биологии вывела 5-й «Б» (я тогда не знала еще, что этот класс – наши шефы) собирать семена цветов с клумб. Один мальчик как будто магнитом притягивал меня, я не могла оторвать от него взгляда. Он жил в нашем доме, в соседнем подъезде. Я смотрела из окна, как он возвращается из школы. В эти минуты я забывала обо всем на свете, а его имя я узнала только в 6-м классе. Они, наши шефы, по вторникам перед первым уроком проводили у нас политинформацию. Иногда приходил в наш «знаменитый» 6-й «Б» и он. И тогда я, бог знает что творившая на предыдущей политинформации, затихала и отчаянно пыталась вспомнить важнейшие события в стране. Примерно в это же время наша классный руководитель – учительница физики и астрономии – ставила спектакль, в котором было занято много девятиклассников. Я уж не помню, что меня тянуло туда, но на репетиции иногда приходил и он.

Альберт, надеюсь ты простишь меня за то, что в начале 3-й четверти я, дежурившая по классу, когда в кабинете физики никого не было (последний, 6-й урок был у вас, одиннадцатиклассников), посмотрела в конце журнала твой адрес (вернее, номер квартиры), телефон, день твоего рождения, фамилию, отчество. Да простит меня Господь! МНЕ ХОТЕЛОСЬ БЫТЬ РЯДОМ С ТОБОЙ, МНЕ БЫЛО ОЧЕНЬ ПЛОХО!!! Это было как раз в день твоего семнадцатилетия.

Возвращаясь вечерами с музыки, я смотрела на твои окна и радовалась, искренне радовалась, когда видела свет в твоей комнате. Значит, ты дома. Ты ходил в студию гитаристов во Дворец пионеров. И однажды (это была пятница, 26 января) я, отпросившись пораньше в музыкальной школе, пошла туда. Я решила тоже записаться в эту студию. Нет, у меня не было огромного желания научиться играть на гитаре (мне и музыкалки хватало), я хотела хоть немного чаще видеть тебя. Как сейчас помню: открываю дверь студии – и сразу вижу тебя. Ты сидишь за столом и что-то пишешь в тетради. Ты с любопытством взглянул на меня. А я забыла все слова, которые мысленно твердила по дороге. С трудом выговорила (слава богу, что хоть руководитель был там, а то бы пришлось ждать! О, ужас!): «Здравствуйте… Я хочу… это… научиться играть на гитаре… Нотную грамоту я знаю… я учусь в музыкальной школе… Гитара дома есть…» Руководитель спросил, в какие дни я могу ходить. Я сказала, что в пятницу (ну еще бы, ведь я теперь точно знала, что он ходит в пятницу) и понедельник. Позже я узнала, что он ходит еще во вторник, но во вторник у меня был хор, а пропускать хор – это выше моих сил. По пятницам я после одной школы бежала в другую, а потом – в студию. Конечно, гитарой я не занималась, а смотрела на него. Он играл, а я смотрела. Он слушал музыку – я опять смотрела на него. Не могла оторвать глаз…Потом ушла оттуда. Надоело. Приходишь вечером домой, все мысли об Альберте, а тут еще надо садиться за уроки музыки, готовиться к субботним занятиям.