Кшиштоф Кесьлевский - Декалог

Ежи. И что же ему нужно?

Владелец. Ему нужна серия — коротенькая, всего из двух марок, которая есть у одного солидного человека в Щецине.

Ежи. Солидный человек, говорите?

Владелец. Правильный вопрос. А этому человеку нужна одна маленькая марка, очень невзрачная, которая…

Артур. Которая есть у нас. Но при чем тут группа крови?

Владелец. Нет, у вас этой марки нет.

Ежи. А у кого есть?

Владелец. Так получилось, что у меня.

Артур. Отлично, круг замкнулся. Закругляемся…

Владелец. Сейчас. Все будет зависеть только от вас.

Указывает на Ежи. Тот даже отшатнулся.

Артур. Почему это только от него?

Владелец. У вашего брата подходящая группа крови. Видите ли… эта марка стоит около миллиона…

Ежи. Точнее — восемьсот восемьдесят тысяч.

Владелец. Совершенно верно. Около миллиона. Но купить ее нельзя — каждый в цепочке согласен только на обмен, притом строго определенный.

Ежи. А вы на что меняетесь? На кровь?

Владелец. Нет. На почку. Моя дочь… ей шестнадцать лет… тяжело больна. Об искусственной почке на всю жизнь речи нет. Я ищу человека, который бы согласился… ваш отец был слишком стар.

Артур смотрит на Ежи, усмехается.

Артур. Обидно… жаль, что у меня неподходящая группа.

Владелец. Да, у вас неподходящая.

Переводит взгляд на Ежи.

Собака лежит под шкафами, но следит за взволнованно расхаживающим по комнате Ежи.

Ежи. Какого черта… почему я должен лишиться почки ради какой-то марки?

Артур. Ради розового австрийского Меркурия 1851 года. Но ты прав. У тебя семья, сын…

Ежи. Это же кусок человека, моя плоть.

Артур. Точно. Если б речь шла о моей персоне, я бы ни секунды не колебался. На фиг мне почка… у меня их две. Я знаю малого, он уже двадцать лет с одной и слава Богу… закладывает… и с бабами… никаких проблем.

Ежи. Да на это мне наплевать…

Артур. Кроме того, я бы рассуждал так: я спасаю девушку. Молоденькую девушку. Очень гуманный поступок.

Ежи. Артур…

Артур. Я тебя не уговариваю. Твоя почка.

Ежи. Но марка наша.

Собака вдруг приподнимается и садится.

Артур. Лежать!

Пес смотрит на братьев и медленно, нехотя ложится. Высовывает язык, тяжело дышит. Ежи, поглядывая на него через плечо, приседает на корточки у окна. В аквариуме опять плавают большие красные вуалехвосты. Ежи, достав коробочку, сыплет в воду корм. Рыбы подплывают и жадно набрасываются на дафний.

Ежи. Безвыходное положение… западня… Гляди, какие прожорливые, гады.

Артур. Нормальные. Жить хотят.

Ребята Артура репетируют в физкультурном зале. Артур, видимо, исполняя роль дирижера, — если таковой имеется в подобном ансамбле, — указывает, когда вступать очередным инструментам. У микрофона молоденький паренек, которого мы видим впервые. Ждет. В какой-то момент приходит черед солиста.

Артур. Давай!

Паренек опаздывает.

Артур. Внимательнее.

Играют; паренек вступает, но несмело и вяло.

Музыкантам что-то не понравилось: они обрывают мелодию на середине такта.

Гитарист. Не так надо.

Артур. Не так. Но у него получится…

Гитарист. Может, поедешь? Клевая поездка…

Артур. Не сумею. Может быть, после отпуска или еще когда.

Ежи хочет с террасы войти в свою комнату. Дверь заперта. Он стучит, потом колотит в дверь кулаком. В окне появляется жена.

Жена. В чем дело?

Ежи. Я хочу войти.

Через минуту раздается скрежет ключа в замочной скважине. Ежи наваливается на дверь; наполовину ее приоткрыв, видит два чемодана и сумку. Жена стоит рядом с какой-то бумагой в руке.

Жена. Я подала на развод. Тебе надо здесь расписаться.

Распахивает дверь и, воспользовавшись тем, что ошарашенный Ежи уставился в бумагу, выносит из дома чемоданы и сумку.

Жена. Когда захочешь взять остальное, позвони, но только после развода. Этого тебе пока хватит.

Захлопывает дверь; грохот выводит Ежи из оцепенения. Он стучит кулаками. Дверь приоткрывается: на этот раз она закрыта на цепочку.