Рахсивой Мухамеджанов - Суюнчи

— А ты, я вижу, опять кумыс с водкой смешал? — покачала головой жена. — А гостя за что угодно хвали, но не за число детей — их же его жена рожала.

— Она меня из дома выгнала, — печально сообщил чуть захмелевший Шермат. — Насовсем.

— Не расстраивайся, мы тебя здесь женим! — вскинул руку Меркенбай, как и его гость не избежавший воздействия водочно-кумысного «коктейля». Он позвал внука: — Серикбай!

— Что, дед?

— Иди позови тетю Шолпан!

Жена старика вконец рассердилась и, сплюнув, ушла.

Вскоре появилась пышногрудая Шолпан. Ей было лет сорок.

— Меркенбай, ты звал меня? — остановилась она поодаль.

— Звал, Шолпан. — Меркенбай нагнулся к Шермату и шепнул: — Посмотри, посмотри хорошенько. Она тебе нравится?

— А что, она японка?

— Откуда я найду тебе здесь японку? — тихо возмутился Меркенбай. — Конечно, нет! Но ты посмотри, хорошая, правда?

— Ничего.

— Зачем звал? — теряла терпение Шолпан. — Сколько можно ждать?

— А что ты там стоишь? — Меркенбай рукой указал на Шермата: — Познакомься, мой самый близкий друг.

Шермат встал и зачем-то козырнул:

— Шермат.

— Генерал! — добавил пьяный Меркенбай.

— Шолпан, — представилась женщина и засмеялась: — А почему он одет по-граждански, если генерал?

— Он в отставке, — пояснил Меркенбай. — И самое главное — холост.

— Нет, я не генерал. Это моя мама генерал! — сказал Шермат. Вдруг он отвернулся от Шолпан и, потирая кулаком глаза, заплакал.

— Что с тобой? — забеспокоился Меркенбай. — Ты плачешь?

— Да, — ответил Шермат, всхлипывая. — Я плачу.

Шолпан не удержалась — прыснула.

— Ты чего тут хихикаешь? — сказал ей Меркенбай и, когда та, хохоча, удалилась, снова обернулся к Шермату:

— Что случилось? Зачем плачешь?

— Как увидел ее, вспомнил свою жену… — вздохнул Шермат.

— Ты же сказал, что она тебя из дома выгнала. Правильно?

— Правильно.

— А что же тогда плачешь?

— Я ее люблю…

— Ну, тогда вернись к ней, — посоветовал старик. — Зачем и ее и себя мучаешь?

— Я? К ней? Никогда! Пока она сама не придет и не попросит прощения, не вернусь. Я гордый!

— Ничего не понимаю, — развел руками старик. — То говоришь, люблю, то говоришь, пусть прощения просит.

— Что поделаешь, если я такой? — как бы с сожалением сказал Шермат. — Уж таким уродился. Теперь не переделаешь!

Абдулла, оседлав сук орехового дерева, притворился, что читает книгу.

Во дворе, как всегда, возилась старуха Анзират. Она посмотрела на внука. Тот, заметив, сразу уткнулся в книгу.

— Профессор, а профессор! — обратилась старуха к Абдулле. — Будь милостив, скажи, пожалуйста, что читаешь?

— Не отпустишь на футбол, не скажу! — ответил тот.

— Пожалуйста, судите сами, какой умник у меня внук, а? Ему пора жениться, а он все про футбол думает.

— Не отпустишь на футбол, не женюсь.

— Да кто выйдет за такого неуча, который все время думает про футбол. Запомни, пока я тебя не сделаю профессором, никуда не отпущу.

Во двор с шумом вбежали дети.

— Бабушка, письмо! — радостно сообщил Тайфулла. — Тут и фото!

— Посмотри обратный адрес, из Японии оно, нет? — поинтересовался маленький Нурилла.

— Нет, не из Японии.

— Ну-ка, дай сюда. — Анзират взяла в руки письмо, открыла. Посмотрела на фото и ужаснулась: ее сын был сфотографирован на молочной ферме, в окружении смеющихся женщин в белых халатиках и платочках.

Абдулла слез с дерева.

— Дай посмотрю.

— Убери руки! — Анзират припрятала фотографию в карман.

— Бесстыдник! — возмущалась старуха. — Сыну пора жениться, а он себе целый гарем завел. Ничего, я еще до него доберусь! — Она уничтожающе посмотрела на внуков и добавила: — И до вас тоже! С сегодняшнего дня с футболом покончено. Все! А ну-ка, всем взять в руки книги!

— Сейчас же каникулы! — возразил Сайфулла.

— Я ничего не знаю! — Она подошла к куче хвороста, выбрала самую длинную хворостину.

Мгновенно у всех в руках оказалось по книге.

— Ты что, бабушка, бить нас собираешься? — удивился Абдулла. — Это же непедагогично.

— Цыц! — угрожающе прикрикнула Анзират. — Это в нынешних школах не бьют. А в наше время всех били, и дети были послушные.

— Если будешь бить, не женюсь! — сказал Абдулла.

— «Не женюсь, не женюсь!» — передразнила его Анзират. — Это мы еще посмотрим!

— И потом я должен знать, на ком женюсь, — сказал Абдулла. — Может, она мне не понравится.

Кто-то из детей не выдержал — прыснул. Но тут же хворостина грозно свистнула над их головами.