Мохандас (Мохандус) Карамчанд Ганди - Революция без насилия

Однако я не собирался есть и стерилизованных яиц. Я успел уже поправиться настолько, что опять стал интересоваться общественной деятельностью.

Врачи и друзья уверили меня, что перемена места быстро восстановит мои силы. Я поехал в Матеран. Вода в Матеране оказалась очень жесткой, и мое пребывание там причиняло мне страдание. После дизентерии мой кишечный тракт стал очень чувствительным, а из-за трещин в заднем проходе я испытывал мучительные боли во время очищения желудка, так что даже самая мысль о еде страшила меня. Не прошло и недели, как я почувствовал, что должен бежать из Матерана. Шанкарлал Банкер, взявший на себя заботу о моем здоровье, убедил меня посоветоваться с д-ром Далалом. Мы пригласили д-ра Далала. Его способность молниеносно принимать решения мне понравилась. Он сказал:

– Берусь восстановить ваше здоровье, если только вы будете пить молоко. Если, кроме того, вы согласитесь на инъекции мышьяка и железа, гарантирую вам обновление всего организма.

– Можете делать мне инъекции, – ответил я, – но молоко – другой вопрос. Я дал обет не пить молока.

– Какой же обет вы дали? – спросил доктор.

Я рассказал ему всю историю и сообщил о причинах, побудивших меня дать этот обет. Я сказал, что с тех пор как узнал, что коровы и буйволицы подвергаются процессу пхунка, у меня появилось сильное отвращение к молоку. Более того, я всегда считал, что молоко не является естественной пищей для человека. Поэтому я совершенно отказался от молока. Кастурбай, стоявшая у моей постели, слышала весь разговор.

– Но тогда у тебя не может быть никаких возражений против козьего молока, – вмешалась она.

Доктор ухватился за эту мысль.

– Если вы согласитесь пить козье молоко, этого будет достаточно, – сказал он.

Я сдался. Огромное желание принять непосредственное участие в сатьяграхе породило жажду жизни, и потому я удовлетворился приверженностью букве своего обета, пожертвовав его духом. Дав клятву не пить молока, я имел в виду лишь молоко коровы и буйволицы, но ведь мой обет, естественно относился и к молоку всех других животных. Неправильно было пить молоко еще и потому, что я не считал его естественной пищей для человека. И несмотря на все я стал пить козье молоко. Жажда жизни оказалась сильнее приверженности истине, и последователь истины изменил своему идеалу из желания принять участие в сатьяграхе. До сих пор меня мучает совесть при воспоминании об этом. Я постоянно размышляю над тем, как отказаться от козьего молока. Но не могу освободиться от самого сильного искушения своей жизни – служить людям.

Мои опыты в области питания дороги мне и как часть моих поисков ахимсы. Они дают мне радость и силу. Но в настоящее время тот факт, что я пью козье молоко, волнует меня не столько с точки зрения соблюдения ахимсы в пище, сколько с точки зрения верности истине, так как это нарушение клятвы. Мне кажется, что я понял идеал истины лучше, чем идеал ахимсы; опыт мне подсказывает, что, если я позволю себе действовать вопреки истине, я никогда не смогу разрешить загадку ахимсы. Идеал истины требует, чтобы соблюдался как дух, так и буква обетов. В данном случае я убил дух – душу своего обета – тем, что стал следовать только внешней форме его, и это тревожит меня. Но, ясно понимая это, я не могу избрать верный путь. Иначе говоря, может быть, у меня нет достаточного мужества, чтобы идти верным путем. В своей основе это одно и то же, ибо сомнение неизменно результат отсутствия или слабости веры. Поэтому я денно и нощно молю бога дать мне веру.

Вскоре после того, как я стал пить козье молоко, д-р Далал удачно сделал мне операцию в заднем проходе. Когда я оправился после операции, желание жить возгорелось с новой силой, в особенности потому, что бог уготовил для меня новую работу.

Не успев еще окончательно поправиться, я случайно прочел в газетах только что опубликованный отчет комиссии Роулетта. Я был просто ошеломлен его рекомендациями. Шанкарлал Банкер и Умар Собани посоветовали мне немедленно начать действовать. Приблизительно через месяц я поехал в Ахмадабад. Там я поделился своими соображениями с Валлабхаи, который навещал меня почти каждый день.

– Нужно что-то предпринять, – сказал я ему.

– Но что можно сделать при подобных обстоятельствах? – спросил он.

– Надо найти хотя бы горстку людей, которые согласятся подписать протест, и если вопреки этому протесту предложенное мероприятие войдет в силу как закон, мы тотчас начнем сатьяграху, – ответил я. – Если бы я чувствовал себя лучше, то начал бы борьбу против этого закона один, надеясь, что другие последуют моему примеру. Однако при теперешнем моем состоянии задача эта мне не по силам.