Мохандас (Мохандус) Карамчанд Ганди - Революция без насилия

Работа оказалась очень легкой. Я весьма быстро справился с разборкой писем, и Госал остался мною очень доволен. Он был болтлив и способен говорить часами. Когда он узнал о некоторых подробностях моей жизни, то пожалел, что поручил мне канцелярскую работу. Но я его успокоил:

– Пожалуйста, не беспокойтесь. Что я по сравнению с вами? Вы поседели на службе Конгрессу и намного старше меня. А я всего лишь неопытный молодой человек. Вы меня чрезвычайно обязали, поручив эту работу. Я хочу принять участие в работе Конгресса, а вы дали мне прекрасную возможность познакомиться с ней во всех деталях.

– Сказать вам по правде, – ответил Госал, – это самый верный путь. Но современная молодежь не понимает этого. Конечно, я знаю Конгресс с момента его возникновения и действительно имею некоторое основание считать себя вместе с м-ром Юмом одним из его организаторов.

Так мы стали друзьями. Он настаивал на том, чтобы я завтракал с ним.

Обычно рубашку Госалу застегивал слуга. Я предложил Госалу свои услуги. Мне нравилось делать это, так как я всегда очень уважал старших. Узнав об этом, он не стал возражать, чтобы я оказывал ему небольшие услуги. Он в самом деле был доволен. Обращаясь ко мне с просьбой застегнуть пуговицы на рубашке, он обычно говорил: «Теперь вы сами видите, что у секретаря Конгресса нет времени даже застегнуть рубашку. Он вечно занят». Меня забавляла некоторая наивность Госала, но у меня никогда не пропадало желание оказывать ему подобные услуги. Эти услуги принесли мне неоценимую пользу.

За несколько дней я ознакомился с работой Конгресса и получил возможность встретиться с большинством его лидеров, в частности, с такими столпами, как Гокхале и Сурендранатх. Я убедился, что значительная часть времени Конгресса тратилась впустую. Уже тогда я с сожалением отмечал, какое огромное место мы отводим в наших делах английскому языку. Вообще силы расходовались чрезвычайно неэкономно. Работу, которую мог сделать один, выполняло несколько человек, а многие важные дела оставались совсем без внимания.

Несмотря на критическое отношение ко всему происходившему, я был достаточно милосердным, чтобы думать, что, вероятно, в подобных обстоятельствах невозможно действовать лучше. Эта мысль спасла меня от недооценки работы.

Наконец Конгресс открылся. Огромный павильон, стройные ряды добровольцев и старейшины, сидящие на возвышении, – все это произвело на меня сильное впечатление. Я не знал, куда сесть на таком многолюдном собрании.

Обращение президента составило целую книгу. Прочесть ее от начала до конца не представлялось возможным. Поэтому были зачитаны лишь отдельные места.

Затем состоялись выборы Организационного комитета. Гокхале брал меня на его заседания.

Сэр Фирузшах дал свое согласие внести на обсуждение мою резолюцию, но я совершенно не представлял себе, кто и когда должен будет предложить ее комитету. Дело в том, что по поводу каждой резолюции произносились длинные речи, к тому же на английском языке, и каждую резолюцию поддерживал какой-нибудь известный лидер. Мой голос прозвучал бы как слабый писк среди грома барабанов ветеранов Конгресса. К концу дня сердце мое учащенно забилось. Насколько помню, резолюции, вносимые на обсуждение в конце дня, пропускались с молниеносной быстротой. Все спешили покинуть собрание. Было одиннадцать часов. У меня не хватало духу произнести речь. Я уже виделся с Гокхале, и он просмотрел мою резолюцию. Я пододвинул свой стул к нему и шепнул:

– Пожалуйста, сделайте что-нибудь для меня.

Он ответил:

– Я не забыл о вашей резолюции. Вы видите, как они спешат. Но я не допущу, чтобы ваша была оставлена без внимания.

– Итак, мы кончили? – спросил Фирузшах Мехта.

– Нет, нет, осталась еще резолюция по Южной Африке. Мистер Ганди ждет уже давно, – крикнул Гокхале.

– А вы читали эту резолюцию? – спросил Фирузшах.

– Конечно.

– Вы одобряете ее?

– Она вполне приемлема.

– Хорошо, пусть Ганди нам ее прочитает.

С трепетом в голосе я прочитал. Гокхале поддержал меня.

– Принята единогласно, – закричали все.

– У вас будет пять минут для выступления, Ганди, – сказал м-р Вача.

Вся эта процедура мне очень не понравилась. Никто и не думал вникнуть в содержание резолюции. Все спешили уйти, а так как Гокхале уже ознакомился с резолюцией, то остальные не сочли нужным прочесть ее и понять!

С утра я начал беспокоиться о своей речи. Что я смогу сказать за пять минут? Я хорошо подготовился, но слова были не те. Я решил не читать речь, а говорить экспромтом. Но легкость речи, которую я приобрел в Южной Африке, видимо, изменила мне на этот раз.