Петр Черкасов - Шпионские и иные истории из архивов России и Франции

В Петербурге одобрили инициативу Симолина по приобретению ценного агента в Министерстве иностранных дел Франции. Императрица соблаговолила утвердить единовременный гонорар шпиону в 10 000 ливров и ежемесячный – в размере 1000 ливров. Необходимые суммы немедленно были перечислены на счет российского посланника в Париже, что позволило ему выкупить из ломбарда заложенные там серебро и фарфор.

Так было положено начало тайному сотрудничеству русского посольства с чиновником из французского дипломатического ведомства, имя которого ни разу не названо даже в шифрованной переписке. Симолин слишком ценил услуги своего осведомителя, чтобы доверить его имя бумаге. «Наш канал» или «конфидент» – только так называл он агента в донесениях в Петербург на протяжении двух с лишним лет, пока продолжалось это интенсивное сотрудничество.

Агент регулярно передавал Симолину шифры и секретные документы, относящиеся к переписке министра иностранных дел с французскими послами в Константинополе, Стокгольме, Копенгагене, Варшаве и, конечно же, с поверенным в делах в Петербурге.

Благодаря его содействию Екатерина II и ее министры были в курсе закулисной деятельности французского поверенного в Петербурге Жене, который, будучи озабочен возможностью присоединения России к создаваемой антифранцузской коалиции европейских держав, желал выяснить намерения императрицы в этом направлении, а заодно пытался даже заниматься революционной пропагандой среди гвардейских офицеров столичного гарнизона. «Наш канал информирует меня, – с тревогой писал Симолин 10 октября 1791 года в шифрованном донесении вице-канцлеру Остерману, – что г-н Жене в своем предпоследнем письме сообщал о крайней сложности в распространении идей их святой революции в России, но что ему тем не менее уже удалось обольстить многих офицеров гвардии…» А в другом донесении из Парижа, датированном 12 декабря 1791 года, русский посланник, ссылаясь все на того же «конфидента», ознакомившегося с последними депешами Жене, предупреждает свое правительство, что французский поверенный «создал в Петербурге партию Друзей Человечества и что он нашел здесь значительное число достаточно твердых людей, способных остановить Императрицу в ее планах» (имеется в виду возможная военная интервенция России против революционной Франции. – П. Ч .).

Разумеется, подобная информация не оставалась без внимания Екатерины II, приказавшей изолировать Жене от нежелательных контактов и перлюстрировать всю его корреспонденцию. После неудачного вареннского бегства Людовика XVI за пределы Франции (июнь 1791 года), когда король и его семья стали фактическими заложниками «жакобинов», русская самодержица начала склоняться к мысли о разрыве дипломатических отношений с революционной Францией. Она укрепилась в этом намерении после подписания королем 13 сентября 1791 года навязанной ему конституции. Первым шагом на пути к разрыву стал отзыв из Парижа в начале февраля 1792 года полномочного министра.

Перед отъездом в Брюссель, где ему высочайше было велено обосноваться до получения дополнительных указаний, И. М. Симолин, сдавая дела советнику посольства М. С. Новикову, передал ему и канал связи со своим тайным агентом в МИД Франции.

«…Имею честь сообщить Вашему Сиятельству, – писал Симолин 30 января 1792 года в донесении Остерману, – что я убедил нашего конфидента войти в сношения с г. Новиковым и что они познакомились третьего дня утром. Однако я условился с ним, что возьму с собой шифр, который он составил для нашей переписки, и что мы непосредственно возобновим ее в случае, если произойдет окончательный разрыв с нашей миссией. Письма мне будут доставляться без адреса, через посредников, следов которых нельзя будет обнаружить, и так же будет поступлено с письмами, которые я при случае буду ему писать, но, пожалуй, без этого можно будет обойтись.

Я предупредил г. Новикова, что назначенное конфиденту вознаграждение по тысяче ливров в месяц ему выдано вперед по 1 сентября текущего года и что 9 тысяч ливров, которые я ему выдал, я заимствовал из сорока тысяч, находившихся у меня на хранении…» Тем временем агент продолжал поставлять важную информацию, ежемесячно получая причитавшиеся ему 1000 ливров. Так, в середине февраля 1792 года он сообщил Новикову содержание трех последних донесений Жене. «В первом из этих донесений, – поспешил передать в Петербург российский поверенный в делах, – Жене говорит о мерах, которые он принял для подкупа одного лица в Адмиралтействе с целью получить сведения о военных приготовлениях против Франции. Он (Жене. – П. Ч .) говорит, что вынужден был заплатить за это несколько тысяч рублей. Во втором донесении, – продолжал Новиков, – Жене приводит сведения о русских вооружениях, которые могли бы быть направлены против Франции. Он советует принять меры к укреплению обороны берегов Нормандии». Из этой информации со всей неопровержимостью следует, что корыстолюбие не было исключительной привилегией одних только французских чиновников…