Петр Черкасов - Шпионские и иные истории из архивов России и Франции

Маклэйн и впоследствии выступал в защиту тех, кого, как он считал, несправедливо преследуют. Он открыто возмущался позорной практикой лишения советского гражданства неугодных режиму лиц – А. И. Солженицына, М. Л. Ростроповича, Г. П. Вишневской и других, а также ссылкой академика А. Д. Сахарова в г. Горький.

Принципиальная позиция заслуженного ветерана советской разведки в вопросе борьбы с инакомыслием не могла не раздражать 5-е («идеологическое») управление КГБ, занимавшееся политическим сыском. При этом Маклэйна глубоко уважали профессионалы из внешней разведки.

Из воспоминаний друга Маклэйна, Джорджа Блейка:

«Он, конечно, был человеком со своими взглядами, строгим в оценках, и в этом смысле – тоже настоящим коммунистом. Он осуждал в советской действительности все то, что не соответствовало его представлениям о коммунизме и об интернациональном обществе.

Как известно, одна из причин, по которой он начал сотрудничать с советской разведкой, состояла в том, что он испытывал ненависть к фашизму, крайнему национализму, антисемитизму и милитаризму. Всю свою жизнь, где бы он ни находился, если он видел признаки этих болезней, то очень твердо выступал против любых их проявлений. Поэтому, особенно в последние годы, были случаи, когда он совсем не соглашался с официальной политикой» 318.

Растущее беспокойство у Маклэйна начиная с 1976 года вызывали действия советского руководства, подрывавшие едва достигнутую, неустойчивую еще разрядку международной напряженности. Развертывание ядерных ракет средней дальности в Европейской части СССР вскоре после подписания Заключительного акта Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, вмешательство в вооруженные конфликты на африканском континенте (Ангола, Мозамбик, Эфиопия и др.) и военная интервенция в Афганистане, усиление давления на восточноевропейских союзников в связи с политическим кризисом в Польше и ужесточившиеся идеологические нападки КПСС на «еврокоммунизм» – все это глубоко травмировало Маклэйна, продолжавшего свято верить в дело социализма.

Из воспоминаний Джорджа Блейка:

«Я помню, что когда советским руководством было принято решение о размещении в европейской части СССР ядерных ракет средней дальности (СС-20), вызвавшее ответное развертывание в Западной Европе американских “Першингов”, Дональда попросили написать статью с обоснованием правильности действий СССР. Он ответил на это предложение: “Я отказываюсь принимать участие в антисоветской пропаганде”.

Он считал, что решение о развертывании ракет СС-20 было ошибочным и наносило большой вред интересам СССР. Вообще он видел много ошибок в действиях советского руководства, наносивших ущерб государственным интересам страны, и никогда не скрывал свое несогласие с подобными ошибочными решениями» 319.

В 70-е годы существовала обязательная для всех членов КПСС подписка на партийную периодику. Маклэйн выписывал много газет и журналов, но категорически отказывался от навязываемого ему журнала «Коммунист». Мотивируя отказ, он говорил: «Я с удовольствием подпишусь на этот журнал, но не раньше, чем он поднимет свой крайне низкий уровень».

Коллегам из ИМЭМО Маклэйн запомнился как человек не только демократических убеждений, но и не менее демократичных привычек. Заядлый курильщик, он имел возможность получать недоступные советским людям «Мальборо» или «Кэмел», но признавал только «Дымок» и «Приму», крепчайший табак которых отпугивал все живое. Обедать он ходил не в соседний с институтом ресторан «Золотой колос», а в расположенную рядом с ИМЭМО пельменную, которую не всякий младший научный сотрудник института рисковал посещать, даже будучи очень голодным. Он был одинаково вежлив и приветлив с академиком и аспирантом.

В середине 1970-х годов у него появляются первые признаки тяжелого онкологического заболевания. Время от времени он ложился в больницу, где проходил курсы лечения. Врачи сумели замедлить течение болезни, подарив Маклэйну еще семь лет жизни. Все эти годы он продолжал интенсивно работать. «Я не алкоголик, я – трудоголик», – шутил Маклэйн 320. В это же время он старался устроить будущее своих детей. Отчетливо сознавая, что доживать ему придется в полном одиночестве, Маклэйн добивался для двоих сыновей и дочери, а также любимой внучки, в которой души не чаял (все они были советскими гражданами) разрешения на выезд из СССР. В конечном счете ему это удалось. На родину в США вернулась и жена Маклэйна, Мелинда. Теперь он мог считать, что выполнил свой последний долг перед семьей.