Василий Авченко - Кристалл в прозрачной оправе. Рассказы о воде и камнях

Василий Ощепков – сын сахалинской каторжанки, накануне русско-японской войны оставшийся сиротой и временно ставший японцем в связи с передачей южного Сахалина Японии, – в итоге прославился как первый русский дзюдоист и один из отцов самбо. А Сахалин всё равно к нам потом вернулся.

Даже революции и войны делают империи крепче. Фантастический, невозможный, пирамидохеопсовый перенос заводов на и за Урал во время Великой Отечественной помог промышленному освоению сибирских и дальневосточных пространств. Немцев победили – а здесь остались заводы и целые новые города.

У империи есть всё – и своя Африка, и своя Арктика. Жителям Советского Союза заграница была не очень нужна – туда если и ездили, то в основном на танках.

Жизнестойкая, здоровая империя способна к регенерации, как некоторые организмы: отруби конечность – она моментально отрастит себе новую, ещё лучше. У неё может вырасти даже новая голова, как у гидры или Горыныча. У СССР едва не выросла новая столица – Куйбышев – Самара – когда немцы подошли вплотную к Москве. В империи всегда есть куда отступить и откуда подтянуть резервы. Даже будучи разрушенной, империя, отойдя от шока, вновь собирается в монолит, подобно жидкому киборгу из второго «Терминатора». Глиняными ноги колосса становятся только тогда, когда империя по каким-то причинам заболевает.

Очертания России колыхались, уточнялись, она то сжималась, то разжималась, как огромное сердце. Стучит оно неторопливо: в 1945-м разожмётся, в 1991-м сожмётся опять. Мы потеряли много земли и ещё больше того, что под землёй. Но нам по-прежнему есть что терять.

Между водой и камнями куда больше общего, чем может показаться на первый взгляд.

Вода и камень сливаются воедино в слове «аквамарин» – род берилла, буквально названный «морской водой».

Сливаются в янтаре, который одновременно – и камень, и кровь дерева, высаженная в морскую почву.

В лососёвой икре, зёрнышки которой похожи на гранатовые кристаллики.

Во льду.

В безмолвии.

В соли земли, растворённой в морской воде (одни минералы растворены в море, на другие оно опирается; в прибойной пене днём искрится минеральным планктоном слюда, а ночью живой слюдой – планктон). Море, кровь и слёзы – три солёные жидкости.

В известняке, складывающем горы и раковины моллюсков. В жемчуге и кораллах – всё это суть камни, даром что слишком живые.

Во Христе, как бы дико это ни звучало. И рыба считается символом христианства, и философский камень, оказывается, тоже считался формой существования Христа.

В старых спорах «нептунистов» и «плутонистов» о Земле и жизни на ней.

В песке на морском пляже.

В гальке, символизирующей единство и борьбу твёрдого и жидкого: камень, форму которому придала вода.

Чешуйчатая рыба окраски «металлик» не похожа ли на живое самородное серебро?

Выражение «бриллиант чистой воды» объединяет камни и воду: вода – символ чистоты, камень – эталон «кристальной честности».

Вот ещё где они смыкаются (труднее найти не сходства, а различия между морем и камнем): на шельфе, где добывают «полезные ископаемые» – нефть, газ или какие-нибудь железо-марганцевые конкреции. Надо ценить море, охотно дающее нам и рыбу, и газ – то есть жизнь. Может быть, поклоняться морю.

К океану и земным недрам одинаково применимы оба смысла слова «сокровище».

«Промысел» тоже связывает и камни, и рыбу. Рыбак и горняк ждут, что море даст им рыбу, а земля – металл. В известный афоризм о двух союзниках России следовало бы добавить наши недра и наши воды, которые мы иногда непозволительно легко уступаем. А также добавить зиму и мороз.

Камни и рыбы достойны памятников больше, чем люди. О себе человек и так не забывает.

Человек эксплуатирует океан и недра, оперируя фашистскими терминами «водные биоресурсы» и «полезные ископаемые». Каким образом может быть преодолена эта патология развития человечества – мне неведомо. Человек уродливо скрещивает недра и море, добывая нефть и выстраивая из неё полиэтиленовый мусорный материк посреди Тихого океана.