Галина Воронская: Галина Александровна Воронская - Воспоминания

В сентябре 1944 года на Колыме меня, наконец, освободили из лагеря. „Наконец“ — потому что срок моего заключения кончился в 42 году, но я еще пересиживала два с половиной года, как „особо вредная и опасная“ (я была не одна такая). Но вдруг мне посчастливилось, я вытащила „лотерейный билет“ — попала в один из списков на „досрочное освобождение“. Списки эти постоянно составлялись в лагере, очевидно, для поднятия нашего духа, и отправлялись куда-то „вверх“. Мы уж настолько привыкли к этим спискам, что перестали обращать на них внимание и не верили в них.

Я работала в теплице, поливала помидоры, сентябрьский дневной теплый воздух вливался в открытые люки, вдали стояли сопки со снежными вершинами. В этот день пришел список на двадцать человек и на разводе говорили о нем, и сейчас в этот список запихали весь лагерь, называли много фамилий, потому что в лагере к тому времени было много „пересидчиков“, и всем очень хотелось освободиться. Мою фамилию не называли.

В полдень ко мне в теплицу вбежала запыхавшаяся красивая татарка Зейнаб и сказала мне, что я в списке освобожденных. Она была на обеде в лагере и все выяснила.

Долгожданная свобода, предчувствие новой жизни обрушились на меня. И одновременно острая мысль, перешедшая в уверенность, пронзила меня: несмотря на свободу, я никогда больше не увижу ни отца, ни матери.

А потом мне вспомнились есенинские строчки:

Это была еще одна встреча с Есениным. Последняя.