Александр Широкорад - Битва за Сирию. От Вавилона до ИГИЛ

В-третьих, советское оружие и боевая техника при умелом их использовании показали свою надёжность перед новейшей американо-израильской, а наши танки, особенно Т-72 и Т-62, — полное превосходство.

В-четвертых, сирийские соединения и части, принявшие участие в боевых действиях, не только не потеряли свою боевую способность, а наоборот, окрепли, уверовав в свою силу, убедились в надежности и превосходстве советского оружия в их руках. Прочно продолжают удерживать в Ливане занимаемые ими оборонительные рубежи на час прекращения огня, совершенствуют их в инженерном отношении и готовы к отражению атак противника в случае возобновления военных действий. Оперативно-стратегическое руководство осуществлялось и продолжается при помощи наших советников при центральном аппарате министерства обороны Сирии. Верховный главнокомандующий — президент X. Асад и министр обороны Сирийской Арабской Республики М. Тлас работают в тесном контакте с нами. Решения по военным вопросам вырабатываются совместно.

В-пятых, ВВС и ПВО, части РЭБ, радио- и радиотехнические подразделения, оснащённые нашей техникой, делали и делают все возможное для выполнения задач. Но надо признать: наша техника уступает технике США и Израиля. В этих видах ВС, родах войск и спецвойсках ВС CAP много уязвимых мест, о чем я Вам докладывал раньше и подробно доложат с прибытием в Москву Л.И. Горшков — заместитель начальника ВПК при Совете Министров СССР и первый заместитель главкома ПВО страны генерал-полковник Е.С. Юрасов.

Яшкин. 12 июня 1982 г.”»

8 июня, через два дня после начала конфликта, отряду кораблей американских ВМС было приказано покинуть испанский порт Рота и направиться в Восточное Средиземноморье, где к ним должен был присоединиться ударный авианосец «Джон Ф. Кеннеди», на борту которого находились около 5 тысяч моряков и 90 самолетов. При этом подчеркивалось, что акция предпринята Вашингтоном на случай «эвакуации» гражданского населения из Ливана.

Днем 10 июня, вслед за обстрелом Бейрута авиацией и флотом и провалившихся попыток высадки десанта в районе международного аэропорта, израильское командование предъявило ультиматум, в котором советовало всем покинуть город до начала штурма по указанным маршрутам. Иностранные посольства срочно эвакуировались. На советском пароходе «Репин» были эвакуированы 175 сотрудников советских учреждений в Ливане и членов их семей. При отходе из Бейрута пароход обступили израильские военные катера, пытавшиеся в нарушение всяких международных норм заставить его идти в один из израильских портов. Однако советские моряки отклонили все эти требования и благополучно дошли до сирийского порта Латакия, где более ста советских граждан пересели на теплоход «Лев Толстой», совершающий регулярные рейсы между Латакией и Одессой.

5-я оперативная эскадра также принимала участие в событиях. Командовавший тогда 5-й эскадрой контр-адмирал Селиванов Валерий Егорович писал: «Мои силы стояли в заливе Мерса-Матрух, в 52-й точке, и большой отряд кораблей я уже заранее подтянул в район Кипра. На третий день конфликта с ЦКП Вооружённых Сил дежурный генерал передал мне приказ министра обороны к нолю часам встать на якорь в сирийском порту Тартус. Это было где-то часов в шестнадцать, до полуночи оставалось восемь часов. Я сразу понял, что израильтяне, видимо, планируют ракетно-бомбовый удар по Тартусу. И если мои корабли успеют войти в порт, то, скорее всего, Израиль не решится на этот удар. Израильтян можно понять. Связываться с нами им было не резон. А бомбить Тартус с находящимися в нём советскими боевыми кораблями — самоубийство. Ведь я буду иметь полное право поражать своими силами израильские ракеты и самолёты — я же не знаю, в кого и куда нацелены бомбы, по городу или по моим кораблям. А сил у меня для этого более чем достаточно.

<���…>

Во время Сталинградской битвы Хрюкин (будущий маршал авиации) дал команду всем самолётам, какие могут подняться в воздух, со всех аэродромов лететь бомбить прорвавшуюся немецкую танковую колонну. Я отдал почти такой же приказ силам эскадры. Всем, кто на ходу — полный ход и идти на Тартус! Вот это было зрелище! Шли в темноте, трубы раскалились докрасна и светились, выбрасывая в небо целые снопы огня, шли на пределе возможностей.

Мы находились на таком расстоянии, что строго к полуночи никак не успевали. В 23–50 до берега ещё оставалось одиннадцать миль. Мы держали тридцать узлов, значит, за десять минут смогли бы пройти максимум ещё пять миль. Но город уже было видно, до него было соответственно двадцать два километра, огни на горизонте светились.