Саша Кругосветов - Птицы

В своем посте вы утверждаете, что Евгений Евтушенко сам поставил вопрос «можно ли сотрудничать с дьяволом?», не поставив его – «Проблему поднял, проблемы не называя – как это принято у поэтов» (формулировка Ю.Б.) – видимо, не сформулировав, это вы имеете в виду?

Давайте не наводить тень на плетень. Попробуем назвать вещи своими именами. Вы, Ю.Б., поставили вопрос – можно ли считать поэта Евтушенко, кумира шестидесятых, порядочным человеком, если он в чем-то, где-то, когда-то сотрудничал с органами, ну не сотрудничал, а имел контакты, был знаком… Ничего конкретного об этом сотрудничестве мы не узнали ни из вашего поста, ни из TV-встречи поэта с Волковым. Намеки, экивоки… Желтоватенько. Фактов нет, а выводы конкретные: «Евтушенко жил в компромиссе и взаимодействии с Дьяволом… с самого начала карьеры. Компромисс с Дьяволом как жизненная позиция». Весьма высокопарненько получается – высокий стиль! Смелый вы парень, Ю.Б.!

Следующая высокопарная и, конечно, высокоморальная формулировка: «Может ли конформист быть великим писателем или поэтом?» На самом деле, вы задаете нам вопрос – можно ли считать талантливым поэтом кумира шестидесятых Е. Евтушенко, раз уж он такой ужасный конформист (а это уже точно доказал автор поста, развенчал, можно сказать, кумира!)? Причем, все эти намеки-экивоки, написанные, мне кажется, плохим языком, сопровождаются следующими текстами, весьма важными для понимания существа поста: «Я вырос в той же среде, в какой в Ленинграде жил Бродский. Мы посещали одни и те же дома, имели одних и тех же друзей». «интервью… профессору Елизавете Маркштейн (…которая сама меня разыскала и я даже заночевал в ее скромной квартире…» «Для нашего круга компромисс с КГБ был невозможен категорически. Он обрекал на позор, делал презренным и нерупопожатным, вычеркивал навсегда из всего нашего круга».

Итак, что получается, о чем вы написали?

1. О своей собственной «Ю.Б. – значимости» и близости своей судьбы с великими, причем только лишь с теми, кто не шел ни на какие компромиссы.

2. О том, что компромисс – жизненная позиция Е. Евтушенко.

3. Может ли быть талантливым кумир шестидесятых, если он шел на «компромисс с дьяволом»?

Первое и самое главное ваше утверждение оставим без комментариев.

Второе – о жизненной позиции поэта. «Евтушенко – классический шестидесятник. Уж он-то точно редкий, невиданный мичуринский вариант социалиста с человеческим лицом» (В. Новодворская). Перечисляю общеизвестное. Спасение Э. Неизвестного. Протест против вторжения в Прагу. Протест против ареста Солженицына (звонки Андропову). «Бабий Яр», «Братская ГЭС», «Казанский университет», отказ от ордена «Дружбы народов» в знак протеста против войны в Чечне, фильм «Смерть Сталина», «Монолог голубого песца». Не признавал ГДР, Берлинскую стену,… Нужно продолжать? Хорош «конформист»! Нам с вами хотя бы одну такую галочку иметь в биографии. Хотя о вас не знаю, извините, если ошибаюсь.

«Как Катюшу Маслову, Россию, разведя красивое вранье, лживые историки растлили, господа Нехлюдовы ее». «Танки идут по Праге в закатной крови рассвета. Танки идут по правде, которая не газета». Это стихи конформиста?

Третье – о таланте поэта. Логика Ю.Б.: мне нравятся стихи Бродского, Бродскому не нравятся стихи Евтушенко, значит – какие стихи у Евтушенко? Детский сад – кто сильнее: кит или слон? Сама постановка вопроса – кто талантливей: Бродский, Евтушенко, Вознесенский, Галич, Высоцкий – кажется мне в корне порочной. И главное – а судьи кто? Не нам с вами судить об этом.

Для чего вы все это написали, Ю.Б.? Для чего захотелось оттоптаться на имени одного из лучших поэтов ситцевого сезона. Не истлел еще ситец и не выцвел. Живет еще в сердцах шестидесятников. Как знать, чье имя останется в истории? Так для чего пост? Повод хороший – интервью Волкова с кумиром шестидесятых. Отметиться надо было – вот вы и отметились. Отчекинились. Да и по пункту 1 (о «Ю.Б. – значимости») высказались – может, кто и заметит. Если прочтете мою ремарку – не отвечайте, лучше извинитесь публично перед Евгением Александровичем.

Грязно и заплевано. Молодой отец в традиционной позе гитариста, в глазах – слезы. Пьяные глаза направлены на двухлетнюю Наденьку.

Наденька – на столе, неподалеку от отца. Толстощекая, бледная, грязно одетая.

По заказу дочери отец поет песни «Ах Надя, Наденька, мне за двугривенный в любую сторону твоей души» и о «голоде Ленингладе». Поет с надрывом, Наденька очень серьезно подпевает окончания строк. Дочь смотрит в глаза отца, внимательно слушает и, поймав знакомое слово взрослой песни, тотчас его повторяет. Сильно запаздывает и попадает своим тихим голоском в паузы, где не заглушается отцовским рокотом.