Сергей Кремлев - Украденная Россия. Использует ли Путин опыт Сталина и Берии?

Что ж, начнем с нескольких слов правды о той России, по которой плачут говорухины… Правда же заключается в том, что царизм развалил страну уже к началу 1917 года.

В 1914 году царизм втянул Россию в разорительную войну, чуждую национальным интересам, а к концу 1916 года государственный долг царской России составлял 64 миллиарда золотых рублей (более 50 процентов национального достояния!). Внешние долги «тянули» на 16 миллиардов, причем 9 миллиардов (три государственных бюджета) были долгами краткосрочными.

Бездарные «временные» «правители» за полгода своего «правления» положение лишь усугубили и к царским долгам прибавили новые. «Россия, вероятно, была бы заложена иностранным банкам», — писал американец Б. Хоппер в 30-е годы.

Вот от чего спас Россию Ленин, дав ей шанс на свободу, независимость и всестороннее развитие.

Ленин и большевики не обещали народу молочных рек в кисельных берегах, а прямо говорили, что Россия находится в состоянии разрухи и надо много работать, чтобы ее преодолеть. Ленин писал:

«Война дала горькую, мучительную, но серьезную науку русскому народу — организовываться, дисциплинироваться… Учиться работать — эту задачу Советская власть должна поставить перед народом во всем ее объеме. У нас есть материал и в природных богатствах, и в запасе человеческих сил, и в прекрасном размахе, который дала народному творчеству великая революция, чтобы создать действительно могучую и обильную Русь.

Русь станет таковой, если отбросит прочь всякое уныние и всякую фразу, если, стиснув зубы, соберет все свои силы, если напряжет каждый нерв, натянет каждый мускул…»

Вот как говорили с народом большевики.

И только большевики могли поднять Россию с давно пролежанного бока и прочно поставить ее на ноги.

Иногда подтверждение этой мысли находишь весьма неожиданным образом… В русской сатирической литературе есть недооцененное, но самобытное и даже, в некотором отношении, одинокое (если не считать Салтыкова-Щедрина) имя — Пантелеймон Романов. Писатель умный и едкий, он и до 1917 года, и после 1917 года был склонен к описанию исключительно отрицательных черт русского национального характера, но не потому, что не любил Россию, а именно потому, что любил ее и хотел, чтобы она развивала великие черты своего национального характера, изживая отвратительные.

В 1916 году — до революции — Пантелеймон Романов опубликовал грустно точный этюд «Русская душа». Там главный герой, профессор Московского университета Андрей Христофорович Вышнеградский, приезжает в гости к брату Авениру в деревню.

И вот что говорил Пантелеймон Романов устами своего героя:

«Ты знаешь, когда оглянешься кругом и видишь, как вы тут от животов катаетесь, а мужики сплошь неграмотны, дики, и тоже, наверное, еще хуже вашего катаются, каждый год горят и живут в грязи, когда посмотришь на все это, то чувствуешь, что каждый уголок нашей бесконечной земли кричит об одном: о коренной ломке, о свете, о дисциплине, о культуре…»

Романов не был большевиком, но то, что он писал до революции, очень созвучно, как видим, мыслям большевика Ленина, высказанным уже после революции.

Об уровне развития дореволюционной России можно судить и по воспоминаниям американского профессора Сэмюэля Харпера (1882–1943), изучавшего Россию более сорока лет и впервые приехавшего к нам в 1903 году.

После поездки в Тверскую губернию, уже после революции 1905–1906 года, Харпер писал:

«Крестьяне в деревнях жили поистине примитивной жизнью… Это было мое первое знакомство с русской деревней, и… впечатление было весьма гнетущим…».

А вот более поздние записи:

«В деревнях всегда была опасность подцепить какую-нибудь болезнь. Клопы и блохи были обычным явлением… Ездили мы и по районам, где была распространена холера в слабой форме. Меры предосторожности против кожных болезней и сифилиса не всегда носили эффективный характер, что причиняло беспокойство…»

Так жили социальные «низы» России.

Что же до «верхов», то можно привести иной пример. Харпер, как корреспондент американских газет, вместе с представителем Ассошиэйтед Пресс Бичем Конджером присутствовал на придворной церемонии в Петергофе по случаю женитьбы шведского кронпринца на великой княжне Марии, племяннице царя. Когда Харпер и Конджер вернулись в столицу, Конджер коротко сказал: «Это было ужасное сборище слабоумных».

Но эти слабоумные обладали огромными богатствами, владели всей Россией. А, к тому же, сами были по отношению к Европе провинциалами и воспитали — даже не прилагая к тому усилий — чувство провинциализма в русских образованных кругах, откуда оно в уже предельно искаженном виде просачивалось в народные низы.