Дэвид Саттер - Как Путин стал президентом

Александр Минкин: Я все понял. Я не буду сейчас говорить про политику и про экономику.

Елена Рыковцева: Про будущее скажите.

Александр Минкин: Мне кажется, что вот здесь, сегодня, прямо в процессе этого эфира, и в словах Дэвида, и в словах вот этой женщины, которая сейчас звонила, есть понимание, только, может быть, не четко сформулированное.

Проблема в том, что люди пойдут сейчас в России только за лидером, у которого есть моральный авторитет. За циниками и врунами больше не пойдут — уже невозможно. Значит, проблема такая — должен возникнуть моральный авторитет. Пусть он будет не знаменитый, пусть он не будет олигархический, пусть какой угодно…

Елена Рыковцева: Пока вы его не видите? Это абстрактно?

Александр Минкин: Он возникнет, потому что потребность в обществе существует. Я на прощание скажу такую вещь. Не было никакого телеэфира и никаких газет — Высоцкого слушала вся страна. Он был самостоятельный авторитет для всей нации.

Елена Рыковцева: И я на прощание читаю пейджерные сообщения. «На Конгрессе не было демократии. Процедуры все были фальшивые. Во всем — вранье. В президиум садились уже известные персонажи. Молодым не дали сказать», — пишет участник, который, что симптоматично, себя не назвал.

«В основном согласен с Минкиным, хотя не по всем фамилиям (Сатаров). Основная надежда — правозащитники и честные журналисты», — пишет Дмитрий Смирнов из Москвы.

«Путин с Чубайсом — братья на век. Век не избавиться нам от воровства», — полагает Юрий Сергеевич.

«Многим демократам «первой волны» по-прежнему доверяем — Ковалеву, Кириенко, Юшенкову. Надо различать тех, кто изменил идеалам, и других. В результате пропаганды портится репутация всех демократов», — пишет Павлова из Санкт-Петербурга.

«Явлинский, конечно, не ангел, но он — это драгоценное из ничтожного», — так думает Татьяна.

Спасибо за внимание, на этом мы заканчиваем на сегодня.

Госдума России рассматривает внесенный правительством законопроект, расширяющий понятие «государственная измена». Предложенные поправки в Уголовный кодекс в эфире программы «вечер на Би-би-си» обсудили глава подмосковной организации партии «Правое дело» Борис Надеждин, член комитета Госдумы по обороне Михаил Ненашев и эксперт американского Гуверовского института Дэвид Саттер.

В случае принятия законопроекта изменниками будут признаны не только иностранные шпионы, но и все, кто совершил деяния, направленные против безопасности России, в том числе ее конституционного строя, суверенитета и территориальной целостности.

Правозащитники опасаются, что каждого, кто критикует власть, теперь можно будет привлекать к уголовной ответственности, и утверждают, что предложенные поправки в Уголовный кодекс означают возвращение к советским временам.

Би-би-си: Для чего принимаются поправки?

Борис Надеждин: Я внимательно читал и сам законопроект, и пояснительную записку к нему. В пояснительной записке написано, что органы ФСБ имеют большие проблемы с тем, чтобы доказать в суде состав преступления под названием «государственная измена», и чтобы им было легче работать, предлагаются вот такие изменения.

Самое трагическое в этом законе — это точный текст: что теперь будет считаться государственной изменой. В законе будет написано следующее: государственной изменой считается (и с этим я согласен) передача государственной тайны иностранной разведке. Если бы здесь стояла точка, я бы закон поддержал.

Но там написано дальше — внимание! — «а равно иное финансовое, консультационное, информационное содействие иностранному государству, либо иностранной организации, либо даже международной организации, если это используется в целях подрыва конституционного строя, безопасности» и т. д.

И вот с этим «равно» мы попадаем в чистом виде в злополучную 58-ю статью советского Уголовного кодекса об антисоветской деятельности. Человек рассказывал анекдоты про «вождя» и получал 15 лет за антисоветскую деятельность.

Би-би-си: То есть оставляется слишком широкое поле для интерпретации?

Б. Н.: Абсолютно верно. Приведу пример. Предположим, что вам иностранная или международная организация, не обязательно правительственная, какой-нибудь частный фонд, заказала исследование. Вы его как ученый прислали, скажем, статистику разведения крупного рогатого скота за Уралом. А потом следователь решил, что крупный рогатый скот за Уралом — это основа продовольственной безопасности страны.