Владимир Ленин (Ульянов) - Полное собрание сочинений. Том 18. Материализм и эмпириокритицизм

Два слова о Ш. Ренувье. Это – глава влиятельной и распространенной во Франции школы так называемых неокритицистов. Теоретическая философия его – соединение феноменализма Юма с априоризмом Канта. Вещь в себе решительно отвергается. Связь явлений, порядок, закон объявляется априорным, закон пишется с большой буквы и превращается в базу религии. Католические попы в восторге от этой философии. Махист Вилли с негодованием называет Ренувье «вторым апостолом Павлом», «обскурантом высшей школы», «казуистическим проповедником свободы воли» («Gegen die Schulweisheit», S. 129 [132]). И вот эдакие-то единомышленники имманентов горячо приветствуют философию Маха. Когда его «Механика» вышла во французском переводе, орган «неокритицистов» – «L'Année Philosophique» {63}, издаваемый сотрудником и учеником Ренувье, Пильоном, писал: «Бесполезно говорить о том, до какой степени своей критикой субстанции, вещи, вещи в себе позитивная наука г. Маха согласуется с неокритицистским идеализмом» (том 15-й, 1904, р. 179).

Что касается русских махистов, то они все стыдятся своего родства с имманентами, – иного, конечно, нельзя было и ждать от людей, не пошедших сознательно по дорожке Струве, Меньшикова и К o. Только Базаров называет «некоторых представителей имманентной школы» «реалистами» [133]. Богданов коротко (и фактически неверно) заявляет, что «имманентная школа только промежуточная форма между кантианством и эмпириокритицизмом» («Эмпириомонизм», III, XXII). В. Чернов пишет: «Вообще имманенты лишь одной стороной своей теории подходят к позитивизму, а другими далеко выходят из его рамок» («Философские и социологические этюды», 37). Валентинов говорит, что «имманентная школа облекла эти (махистские) мысли в непригодную форму и уперлась в тупик солипсизма» (1. с, стр. 149). Как видите, тут чего хочешь, того просишь: и конституция и севрюжина с хреном, и реализм и солипсизм. Сказать прямо и ясно правду про имманентов наши махисты боятся.

Дело в том, что имманенты – самые отъявленные реакционеры, прямые проповедники фидеизма, цельные в своем мракобесии люди. Нет ни одного из них, который бы не подводил открыто своих наиболее теоретических работ по гносеологии к защите религии, к оправданию того или иного средневековья. Леклер в 1879 году защищает свою философию, как удовлетворяющую «все требования религиозно настроенного ума» («Der Realismus etc.», S. 73 [134]). И. Ремке в 1880 году посвящает свою «теорию познания» протестантскому пастору Бидерману и заканчивает книжку проповедью не сверхчувственного бога, а бога, как «реального понятия» (за это, должно быть, Базаров отнес «некоторых» имманентов к «реалистам»?), причем «объективация этого реального понятия предоставляется и разрешается практической жизнью», образцом же «научной теологии» объявляется «Христианская догматика» Бидермана (J. Rehmke. «Die Welt als Wahrnehmung und Begriff», Berlin, 1880, S. 312). Шуппе в «Журнале для имманентной философии» уверяет, что если имманенты отрицают трансцендентное, то под это понятие вовсе не подходит бог и будущая жизнь («Zeitschrift für immanente Philosophie», II. Band, S. 52 [135]). В своей «Этике» он отстаивает «связь нравственного закона… с метафизическим миросозерцанием» и осуждает «бессмысленную фразу» об отделении церкви от государства (Dr. Wilhelm Schuppe. «Grundzüge der Ethik und Rechtsphilosophie». Bresl., 1881, S. 181, 325 [136]). Шуберт-Зольдерн в своих «Основах теории познания» выводит преэгзистенцию (предсуществование) нашего Я до бытия нашего тела и постэгзистенцию (послесуществование) Я после тела, т. е. бессмертие души (1. с, S. 82) и т. д. В своем «Социальном вопросе» он рядом с «социальными реформами» защищает сословное избирательное право против Бебеля, говорит, что «социал-демократы игнорируют факт, что без божественного дара – несчастья – не было бы счастья» (S. 330), и при этом плачется: материализм-де «господствует» (S. 242), «кто в наше время верит в потустороннюю жизнь, хотя бы только в возможности, того считают дураком» (ib.).

И вот эдакие-то немецкие Меньшиковы, обскуранты ничуть не менее высокой пробы, чем Ренувье, живут в прочном конкубинате с эмпириокритиками. Теоретическое родство их неоспоримо. Кантианства у имманентов не больше, чем у Петцольдта или Пирсона. Мы видели выше, что они сами признают себя учениками Юма и Беркли, и такая оценка имманентов общепризнана в философской литературе. Чтобы показать наглядно, из каких гносеологических посылок исходят эти соратники Маха и Авенариуса, приведем несколько теоретических основных положений из сочинений имманентов.