Виктор Геращенко - Нет дефолту! Работа над ошибками

И более подробно о перипетиях с Национальным банковским советом. Идея о создании совета появилась из телеграммы А. Н. Шохина. Он, используя свои дружеские связи с мидовцами (в годы перестройки Александр Николаевич был советником министра иностранных дел СССР Э. А. Шеварднадзе), побывал во Франции и написал, что там существует некий Высший банковский совет. В него входят три члена, назначенные президентом, три человека от двух палат парламента, наконец, три — от правительства. Якобы решают все важнейшие дела банковской системы. Действительно Совет такой во Франции есть, однако выдвигаются в него не депутаты и чиновники, а видные ученые-экономисты, специалисты по денежному обращению. При этом они являются независимыми (non-executive) директорами, не имеющими, кроме кабинета и секретарши, ничего. Такие же у них права и обязанности. Никаких решений в day-to-day-бизнесе совет не принимает! Да, он обсуждает глобальные вопросы: изменения ставки рефинансирования, увеличения кредитных окон и т. д. Президента же банка и двух его главных заместителей назначает президент республики. Вот они и отвечают за работу Центрального банка.

Александр Николаевич элементарно напутал и внес сумятицу в мозги наших руководителей. Мне долго портили нервы этими проектами, потом это наследство досталось С. М. Игнатьеву, он спустил этот вопрос на тормозах. В результате у нашего Национального совета сейчас не больше полномочий, чем у французского. Что и требовалось доказать!..

В результате все-таки было принято решение ограничить полномочия Национального банковского совета и четко прописать их в законе, чтобы избежать конфликта в его взаимодействиях с советом директоров ЦБ. Завести дело в тупик легко, а выходить из него трудно. Не стоило подвергать риску банковскую систему и экономику страны. Следовало исключить все ситуации со смешением полномочий и возможностью вторжения в НЕС в оперативную деятельность Банка России. Предложенный нами набор полномочий и их разделение с советом директоров представлялся оптимальным. В частности, мы были не против того, чтобы НБС устанавливал объем расходов на содержание нашего персонала, пенсионное обеспечение его сотрудников, капитальные вложения и прочие хозяйственные расходы. А вот совет директоров в установленных рамках составлял итоговую смету. Естественно, роль НБС заключается в утверждении отчета ЦБ об исполнении указанных лимитов.

В конце концов, надоело работать, пробивать головой стенки. Срок моих полномочий заканчивался в сентябре 2002 года.

В январе в разговоре с заместителем руководителя Администрации президента И. И. Сечиным я попросил отпустить меня в отставку. Ответ был прямой: «Ты что, одурел?!» (или примерно такой). Я настаивал: «Да у меня диабет, устал, не хочу умереть за рабочим столом».

В феврале примерно такой же вопрос мне задал В. В. Путин. Я опять стал объяснять желание уйти состоянием здоровья. Но Владимир Владимирович жестко спросил: «Небось, к олигархам собрался перейти?!». «Да нет, — ответил я, — все домашние финансовые проблемы я решил, еще работая в Международном Московском банке. — И добавил: — Хорошо бы определиться с моей судьбой до начала депутатских каникул, в мае. Неизвестно, насколько легким будет прохождение нового кандидата через Думу».

Через некоторое время Владимир Владимирович вновь меня приглашает и предлагает: «А что если решить вопрос с вашей отставкой прямо сейчас?». Я возражать, естественно, не стал и сказал, что сделать это лучше всего после моей поездки в Базель, где раз в два месяца мы отчитывались перед главами центральных банков крупнейших стран мира. Возвращался я во вторник, 12 марта.

В тот знаменательный день, 15 марта, я выступал в Думе по поводу создания Наблюдательного совета. По просьбе А. Л. Кудрина, доклад которого был запланирован. Возвращаюсь, в машине раздается звонок Дмитрия Орлова (банк «Возрождение»): «Не слышал сообщения?». Ответил, что нет. Вернулся в Центральный банк, и мои заместители Е. В. Коляскин и Т. В. Парамонова сообщают мне, что в банк звонил президент. Вот тогда я и узнал, что подал в отставку. Для приличия попенял Владимиру Владимировичу: «Владимир Владимирович, вы что, за два дня не могли мне сообщить о моем решении? О нашей договоренности знали только я да моя жена. А сейчас меня разорвут!» Кстати, и Алексей Леонидович Кудрин об указе знал, но молчал, как партизан.

Жизнь продолжалась. Когда предложили выбираться в Думу, пошел с интересом: сиди, ничего не делай и повышай свой кругозор. К тому же я понимал, что в законах много дырок и мой опыт может пригодиться при их доработках. На предложение еще и помогать фракции «Родина» я тоже охотно согласился, готов был делать все, что потребуется. Если, конечно, будут спрашивать. Однако никто за помощью ко мне так и не обратился.