Клементе Гонсалес - Путин, водка и казаки. Представления о России на Западе

Мне кажется, питаться русской культурой сложнее, чем бразильской. Я пыталась читать Достоевского несколько раз, но меня хватало на первые три страницы. Нужно учиться читать с детства. Мне, наверное, уже поздно.

Воздух. По утрам в Петербурге пахнет точно так же, свежестью, как в Куритибе, в Бразилии. Только там Атлантический океан, а здесь — Финский залив.

Транспортная система. С дорогами в городе большие проблемы. Стоишь где‑нибудь на проспекте Энгельса в жуткой пробке, а справа и слева видишь пустые пешеходные дорожки шириной три метра. Почему нельзя урезать тротуар, по которому в день проходят десять человек, но расширить автодорогу? Странно, что власти не пытаются внедрить новые правила пользования автомобилем. Например, в Сан‑Паулу придумали простую, но эффективную вещь. Машины с разными номерами выезжают в разрешенные им дни. Теперь люди, которые живут в одном доме и каждый день примерно в одно и то же время выезжают на работу в один район, договариваются между собой и подвозят друг друга. И на дорогу выезжает не десять машин с одним человеком за рулем, а водитель с тремя пассажирами.

Капоэйра. Для бразильца капоэйра — это как погонять мяч во дворе. В Петербурге другое отношение, это не баловство с парнями из соседнего дома, а тренировки и дисциплина. Поэтому капоэйрой здесь занимаются лучше, чем на родине. Друг моего мужа Юра долгое время увлекался этим боевым искусством и жил в Бразилии. Когда первый раз он увидел, что значит капоэйра на улицах Бразилии, удивился и спросил, как можно так заниматься?

— Зачем вы здесь?

— В детстве я была блондинкой и все вокруг называли меня «rossiana» — маленькой россиянкой. Но я не думала, что окажусь здесь. Родная сестра с мужем уезжали в СССР на семинары и прислали мне открытку из той закрытой и неизвестной для меня страны. На ней был изображен Кремль и подпись сестры с приглашением в гости и фразой «Здесь совсем не страшно».

Сегодня у меня тут муж и дочь, и это мой дом. Но государство не принимает семью как вескую причину находиться здесь. На данный момент у меня есть вид на жительство, который продлевается каждые пять лет. Раньше были визы, и как‑то на границе с Финляндией причиной моего нахождения в России я назвала русского мужа и нашу дочь. Мне сказали, что это не является причиной. Я точно не знаю, что будет завтра, если вовремя не подам документы или не получу нужные бумаги.

Преподаватель Глин Джеймс рассказал о том, как Россия научила его быть прямолинейным, почему уэльский регби подойдет россиянам и из‑за чего он не хочет возвращаться в Великобританию.

— Чему вас научила Россия?

— Я заметил, что русские люди очень прямо выражают свои мысли. Когда я только приехал, моя первая мысль была: «Почему все спорят?». Мне казалось, что люди разговаривают друг с другом на повышенных тонах. Но позже я понял, что это не ссоры, а просто более прямой способ коммуникации. В Великобритании очень любят использовать модальные глаголы, чтобы сделать речь более вежливой. Например, такой: «Не сильно ли вас побеспокоит передать мне соль. Если это не слишком большая проблема для вас… Я буду невероятно благодарен вам за это…».

Россия сделала меня прямолинейным. Теперь, если я не хочу что‑то делать, я могу просто сказать «нет». Тогда как в Великобритании я бы сказал: «Да, это звучит как неплохая идея, однако…» и так далее. Мне нравится, что в России сразу же переходят к смыслу. Но, с другой стороны, мне приходится учить своих студентов прямо противоположному. Я пытаюсь объяснить русским, почему в английском просто сказать: «Дай мне ручку», — это ужасно грубо.

— Что бы вы хотели перенести из своей страны в Санкт‑Петербург?

— В Великобритании я очень люблю ходить в камеди‑клубы. Идея стэндап‑камеди проста: перед микрофоном стоит человек и шутит. Я видел русский стэндап, но он больше похож на актерские скетчи. Очень скучаю по уэльскому юмору. Уэльс — младший брат Англии, поэтому у нас есть некий комплекс неполноценности: мы беспокоимся, что не так хороши, как наш старший брат. Поэтому нам нравится шутить о том, какие мы бесполезные, безнадежные и жалкие.

Еще мне не хватает регби, это наш национальный спорт. Что‑то вроде хоккея, но для настоящих мужчин. Думаю, он бы очень подошел русским, потому что они брутальны и физически развиты. Я видел пару ребят в Москве, которые играли в регби, но это скорее была просто какая‑то сумасшедшая игра с мячом.