Максим Калашников - Робот и крест. Техносмысл русской идеи

Русским повезло меньше всех. Мы влезли все в ту же кастрюлю и накрылись той же самой серой крышкой, но попали лишь на самый ее край. Туда где еще нет кастрюльной глубины, но где крышка уже больно давит всей своей массой. Вместо западного пустого счастья нам досталась лишь свинячья зависть к нему, а от нее — и друг к другу, к ближнему. Зависть, переходящая в свирепую ненависть, в неистовство, в готовность бить всех подряд. Нас старательно подталкивают пальчиками под крышку этой кастрюли, говоря о том, что иного пути, кроме как смотреть на одуревшие от «счастья» жителей проклятого «Сантауна» у нас по большому счету и нет. Тот, кому принадлежат эти пальцы, несомненно, жесточайший враг русского народа, и пока он существует, о спасении нечего и помышлять!

Но если мы все же глянем за пределы этих цепких кривых пальцев, что же мы увидим? Нам, конечно, откроется множество удивительных народов, не похожих ни на нас, ни на обитателей кастрюли. Это — знаменитый Восток, от Японии до Мавритании, которому призывало следовать такое великое множество русских мыслителей! Только никто ни разу не откликнулся на их призывы, потому бессмысленно бросать их вновь. Всякому ясно, что приманки, предлагаемые Западом, всегда были слаще, чем, например, обретение Дао или хатха-йога. И для русского человека — тоже.

Идти за Востоком бесполезно и потому, что он хоть и принял пришедшую из чужих земель технику, но по сей день не раскрыл ее смысла. Он принимает нагромождение машин ни то в качестве подарка, ни то как трофей, но в любом случае как нечто чужое, что еще предстоит осмыслить. Мы же смысл техники давно поняли, в этом и есть наше преимущество и перед ищущим Востоком и перед одуревшим Западом.

Чтобы найти наш путь, перейдем от языка понятий к языку образов. Вот перед нами обжора, проглатывающий яства, запивающий их вином и обнимающий любовниц. Рядом с ним восседает нищий, который жадными глазами залезает обжоре в рот и жаждет иметь то же, что он, но… Никогда этого не получит. А чуть поодаль восседает погруженный в странствование по мирам йогин. Кем среди них быть русскому? Однозначно, что обжорой он стать во-первых не может (прежде всего не допустит сам обжора), да и никакого смысла в этом нет, ибо сам гедонист не знает, что же он станет делать, когда насытится. Кроме того, что отдохнуть, отрыгнуть и насыщаться вновь, ему ничего не остается. Быть нищим… Увы, такие мы сейчас и есть, потому обсуждать эту личность смысла не имеет.

Сложнее с йогином, наверное он и в самом деле поднимается по мирам, как по ступенькам… Но, увы, усевшийся рядом с ним русский человек получит лишь затекшие ноги и, возможно, чувство некоторого приобщения к какой-то экзотике, смысл которой он вряд ли когда-нибудь поймет. Не той традиции мы люди, а традиции складываются тысячелетиями. Даже если русский долго и последовательно станет проникаться восточной мудростью, как например Рерих, он все равно придет к чему-то другому, уже не совсем восточному, как и пришел Рерих…

Но есть еще один путь. Путь странника, проходящего и мимо обжоры с любовницами и завидующим нищим, и мимо йогина, и шагающего дальше. Русского человека, как известно, всегда тянуло в дорогу, не случайно любимыми народными персонажами сделались странник, отставной солдат да казак. Потому единственный русский путь — это сам путь, дорога, не строительство счастливой «конечной точки», а дальнейшие хоженые версты, до самых Небес, до самого Бога. Только нет более на Земле нехоженых дорог и тропинок, и путь потому нам один — в Небеса.

К началу XXI века русский ученый Поляков, вслед за казаками вышедшей в степь Руси, вслед за выведшим Русь в Небо Можайским, открыл новый неизведанный простор — 11-мерное пространство, каждая частица которого есть проявление таинственных колебаний сверхструн. Сверхструны, кстати, согласно этой же теории сходятся в одной начальной точке, откуда и идут колебания, сотворяющие все наши миры.

По некоторым расчетам, произведенным русскими астрономами, в космосе имеются места, связывающие все пространство, и позволяющие проходить по нему, не будучи стиснутыми сдавившими наш мир четырьмя измерениями. Разумеется, это только лишь начало, это только взгляд на начало длинной-предлинной дороги. Остается лишь гадать, какой станет Русь, едва она только занесет ногу для первого шага, но ясно, что она сделается другой, нежели сейчас. Совсем другой.

Русское Богоискательство очередной раз встретилось с русской техникой, и перед нами снова открылся простор, куда больший, чем казачья Сибирь, или видимые синие Небеса. Отчего же мы делаем сейчас то, чего не делали наши предки — жмемся, озираемся по сторонам, не молимся, дрожим, и страшимся сделать шаг вперед?!