Максим Калашников - Робот и крест. Техносмысл русской идеи

Во-вторых, ты получаешь возможность сделать русских самым здоровым народом мира, победив страшные болезни, что ежегодно уносят сотни тысяч жертв, разоряют страну на многие миллиарды «условных единиц».

В-третьих, широкое распространение иммунной биомедицины в Русском мире покажет всему человечеству: глядите — русские способны решать те проблемы, перед коими пасуют США и Западная Европа! Русские на практике могут принести здоровье, освобождая человека от необходимости ежегодно платить громадную дань западным транснациональным компаниям-производителям всяческих лекарств. Русские на деле могут лечить рак и диабет, и не надо при этом разоряться, закупая инсулин, проводя пациентов через архидорогие (и практически бесполезные) процедуры химиотерапии, не облучая их организм с помощью радиационных установок.

Весь мир скажет: «Глядите: еще в 1971 году американский президент Никсон объявил о грандиозной программе победы над раковыми заболеваниями. С тех пор были истрачены десятки (если не сотни) миллиардов долларов, но до сих пор Запад не смог победить. Более того, он едва ли продвинулся так уж далеко в деле с 1971 года. Западные методики лечения злокачественных опухолей становятся все дороже и дороже. А русские нанесли по беде стремительный и относительно недорогой удар!»

В-четвертых, на основе, например, черешневского института в Перми можно создать уже не кластер, а настоящий бластер по производству ииновационной продукции — стрептококковых вакцин — и по подготовке медиков нового типа, умеющих применять технологии биомедицинские технологии здраворазвития. Бластер, по нашей терминологии — это научно-производственное, финансовое и коммерчески-торговое объединение вокруг производства товара или услуги, аналогов коим во всем мире еще нет. Бластер как бы выстреливает в окружающую реальность прорывные, закрывающие инновации, тем самым изменяя течение истории.

Такие же «бластеры» — это корпорации вокруг производства «березовых» препаратов и коноваловской супрамолекулярной «гомеопатии».

В текущей реальности и при действиях в убогих рамках привычной «рыночной стратегии» у русских нет ни малейшего шанса войти в число великих фармацевтических держав. Лекарственная промышленность СССР, в основном следуя тем же курсом, что и западная, уже отставала от США и Европы. Союз, не производя многих препаратов, был вынужден покупать их либо в Восточной Европе (у Югославии, Венгрии или Польши), либо в странах НАТО, либо в Индии. Но после развала Советского Союза положение стало еще горше: отсталость только усугубилась. Теперь мы отстаем даже от Китая. Чтобы построить сравнимую с западной фармацию, русским придется вложить сотни миллиардов долларов в то, чтобы поднять такие же, как на Западе, научные центры и заводы, оснастить их оборудованием высшей марки, подготовить сотни тысяч отличных, вышколенных работников. А зачем? Чтобы, по сути дела, делать те же лекарства-антибиотики, что и США, Европа, Индия, Китай. Чтобы сражаться за место на рынках, уже плотно занятых другими, причем с теми же, по сути дела, медикаментами. Понятно, что никто не будет тратить такие астрономические деньги на предприятие со столь сомнительным успехом, где затраченные средства, скорее всего, никогда не окупятся. Все равно более сильные корпорации побьют русских в конкуренции. Все равно по всем рыночным канонам выгоднее не свои препараты делать, а закупать готовые.

Но прорывные инновации в корне меняют всю картину! Русские безоговорочно и с блеском побеждают, если выходят на рынок с лекарствами совершенно нового типа, посрамляющими антибиотики и оставляющие их далеко позади по действенности. Пусть все торгуют Прошлым, а мы предложим покупателям Будущее! Лекарства из следующей исторической эпохи, что … уничтожают надобность в последующих лекарствах. Лекарства, что действительно исцеляют людей, а не «подсаживают их на иглу» и обеспечивают вечные прибыли для фармацевтических корпораций. Вместо того, чтобы беспросветно и безуспешно драться за свои ничтожные доли существующего рынка медикаментов, мы одним «атомным взрывом» открываем себе практически необъятный новый рынок, где есть только один-единственный продавец — мы! И тогда достаточно вложений всего в несколько миллиардов (по валютному счету), чтобы обрести русскую фармацевтику планетарного значения. И тогда мы сможем зарабатывать в год десятки миллиардов долларов на микробах, блин, а не на торговле энергоносителями…