Михаил Делягин - Новая Россия. Какое будущее нам предстоит построить

Современные системы управления, участвующие в глобальной конкуренции, просто вынуждены использовать в своей повседневной деятельности технологии формирования сознания — как наиболее эффективные технологии управления. Между тем органическое несоответствие систем управления, сформировавшихся в целом еще в прошлой, в лучшем случае индустриальной реальности, используемым ими технологиямне просто снижает их эффективность, но и ведет к подлинному перерождению этих систем. (Впрочем, оно является лишь одним из направлений перерождения, структурной перестройки всего человечества под влиянием новых, на сей раз информационных технологий.)

Повсеместно и вынужденно используемые современным управлением технологии формирования сознания, насколько можно судить, как правило, отрывают его от повседневной реальности, в том числе касающейся управляемых им масс людей, и освобождают, хотя бы морально, от ответственности перед последними. При этом личные интересы людей, непосредственно образующих управляющие системы, разумеется, в целом сохраняются в своей обособленной неприкосновенности.

Конкретные последствия этого с точки зрения традиционного государственного и корпоративного управления (а также самоуправления на глобальном и местном уровне) многообразны, однако наиболее значимыми (и при этом, как ни печально, разрушительными) представляются следующие:

• самопрограммирование : управленец и система управления в целом, убеждая кого-то в чем-то (а управление при помощи формирования сознания по самой своей природе заключается прежде всего в убеждении), неминуемо убеждают в этом и себя самих, что ведет к потере ими адекватности уже в среднесрочном плане;

• уверование в собственную пропаганду , даже если в начале ее осуществления управленцы и система управления в целом прекрасно сознавали ее частичность и недостаточность (это основной принцип пропаганды), а то и содержательную недостоверность;

• переход от управления изменением реальности к управлению изменением ее массового восприятия , что является крайне эффективным в краткосрочном плане и вполне самоубийственным уже в плане среднесрочном, так как делает неадекватными уже не только самих управленцев, но и широкие массы управляемых ими людей;

• принципиальный отказ от восприятия реальности в пользу восприятия ее информационного отражения (в первую очередь в СМИ), что порождает дурную бесконечность закольцованной обратной связи и завершается порой полной утратой связи управляющей системой каких бы то ни было связей с реальностью, а следовательно — и адекватности;

• резкое снижение уровня ответственности самой управляющей системы: работая преимущественно с телевизионной «картинкой» и общественными представлениями (а в последнее время все больше и с реакциями в социальных сетях), управленец неминуемо теряет понимание того, что его работа влияет и на реальную жизнь людей.

Последнее особенно важно, так как безответственность управляющих системне остается их исключительным «достоянием»: она в полной мере воспринимается обществом и, более того, становится в нем нормой. Ведь эффективность технологий формирования сознания повышает влиятельность тех, кто их применяет, а никакой «платы за могущество» попросту не существует; человек, формируя сознания других, чувствует себя творцом, близким к Богу. Эйфория творчества вкупе с безответственностью обеспечивает ему невиданное удовлетворение от повседневной жизни. Безответственность, могущество и постоянная радость от работы становятся объектом подражания для обычных членов общества, не имеющих доступа к технологиям формирования сознания: однако из всего этого набора им по вполне объективным причинам доступно лишь подражание безответственности.

Феерическим примером проявления безответственности как новой массовой культуры наиболее передового из современных обществ — американского — до сих пор представляется победа Обамы на президентских выборах 2008 года.

Причина этой победы заключается, насколько можно судить, далеко не только в изощренных и сверхэффективных избирательных технологиях, хотя подобно тому, как Рузвельт первым в полной мере использовал коммуникационные и пропагандистские возможности радио, а Кеннеди — телевидения, Обама (точнее, его команда) впервые использовал политические возможности Интернета и возникших в нем социальных сетей.