Михаил Делягин - Новая Россия. Какое будущее нам предстоит построить

Однако то, что американское и тем более советское общество того времени не являются свободными с точки зрения сегодняшних формальных критериев, отнюдь не отменяет того непреложного факта, что они умели предоставлять своим лояльным гражданам свободу в наиболее важных для себя направлениях (в Советском Союзе прежде всего на фронте и в оборонной сфере) и были значительно более свободны, чем могли быть в условиях технологически обусловленного монополизма.

Почему же провалились ожидания авторов антиутопий, почему появилось советское общество, которое не могло привидеться не только Джеку Лондону в его «Железной пяте», но и значительно более тонкому и чуткому к дуновениям будущего Герберту Уэллсу?

Потому что возросший уровень развития и самосознания людей сломал создаваемые крупной индустрией возможности их закрепощения: массовые интересы отдельных клеточек общественной системы, даже остававшихся в основном разрозненными и неорганизованными, не дали реализоваться интересам хозяев и организаторов этой системы, несмотря на то что технологии предоставляли последним все возможности.

Индустриальные технологии породили на уровне общества организационные предпосылки для лишения людей прав, но сами по себе, требуя от этих же людей определенного уровня квалификации, дали тем самым им возможности сопротивляться угрозе своего закрепощения.

И люди, отстаивая свое стремление к свободе, победили кажущихся всесильными хозяев и лидеров политико-экономических организмов, создали сопротивление социальной среды, оказавшееся для них непреодолимым.

Это стало возможным, потому что люди в массе своей развились достаточно, чтобы захотеть представить себе, что им надо, достаточно подробно и приложить коллективные (или индивидуальные, но скоординированные друг с другом) усилия для воплощения своих устремлений в жизнь.

Весьма похожая ситуация наблюдается и сейчас: информационные технологии и следующий этап их развития, на котором они при помощи социальных сетей стали уже технологиями общественного управления, создали возможности закрепощения огромных масс людей, опрокинув привычный нам относительно цивилизованный и демократичный мир в новые Темные века, в новое мрачное Средневековье.

Однако в то же самое время эти же технологии требуют от достаточно широких масс обслуживающих их людей высочайшего уровня образования и способности проявлять инициативу — без этого они не могут не то что развиваться, но даже и просто существовать. Соответственно, потребность людей в индивидуальной свободе приобретает характер почти абсолютного требования нового типа производств.

Разумеется, это не защищает людей от опасности закрепощения и утраты личной свободы, в том числе в силу уникального характера новых технологий, которые основаны на контроле не непосредственной активности людей, а инфраструктуры этой активности, то есть самих возможностей человека. Он сам и полностью самостоятельно определяет свое поведение, сам и полностью самостоятельно делает выбор — и теряет способность осознавать, что варианты, между которыми он выбирает, и моменты возникновения перед ним вроде бы полностью свободного выбора задаются ему извне, жестко предопределяются самой структурой общественных связей, которая, в свою очередь, определяется господствующими информационными технологиями.

Прямой, грубый, раздражающий и вызывающий протест контроль за людьми сменился невидимым для них и неощущаемым формированием возможностей их активности. Само стремление людей к свободе превращается новыми технологиями в средство их закрепощения. Существенное отличие информационных технологий от всех предшествующих заключается в возможности поддержания практически полной иллюзии личной свободы у полностью закрепощенных, контролируемых во всех значимых сферах и потому лишенных способности отстаивать свои интересы людей.Принципиально важно, что они лишаются также способности самостоятельного целеполагания и самостоятельной деятельности по достижению поставленных перед собой целей, которые являются критериями разумности.

Таким образом, контроль достигает глубины, при которой считающий себя полностью свободным индивидуум закрепощается до такой степени, что уже не может признаваться в полной мере человеком разумным, и мы еще не в состоянии не только осознать последствия этой уже достаточно давно свершившейся трагедии, но и даже просто поверить в нее.