Ион Михай Пачепа - Дезинформация. Тайная стратегия абсолютной власти

В 1982 году Юрий Андропов, отец современной советской эры дезинформации , сам стал руководителем Советского Союза, поэтому «гласность» превратилась в элемент и советской внешней политики. Поселившись в Кремле, бывший председатель КГБ поспешил представить себя Западу в качестве «умеренного» коммуниста и деликатного, сердечного, симпатизирующего Западу человека, который якобы периодически наслаждался виски, любил читать английские романы, слушать Бетховена и американский джаз. В действительности Андропов вообще не пил, так как у него была неизлечимая болезнь почек. Остальные детали портрета также являлись фальшивыми, и мне это известно, поскольку я хорошо знал Андропова. Что же касается его «умеренности», то у любого руководителя КГБ руки неизбежно были испачканы кровью.

В короткий промежуток времени, отведенный этому руководителю Советского Союза, циничный Андропов сосредоточился на создании своего нового имиджа и на продвижении протеже, энергичного и бездушного молодого коммуниста-профессионала, занятого доведением до совершенства аналогичного «умеренного» имиджа для себя, – Михаила Горбачева.

Горбачев представил себя Западу точно так же, как это сделал в свое время Андропов: в качестве утонченного интеллигента, поклонника западной оперы и джаза. Кремль всегда знал, насколько подобная картина обладает очарованием для доверчивого Запада.

Принято считать, что КГБ завербовал Горбачева в начале 1950-х годов, когда тот изучал право в Московском государственном университете, где он шпионил за своими иностранными однокурсниками {26}. Пока архивы КГБ остаются закрытыми, мы не сможем ничего больше узнать об этих годах его жизни. Однако теперь известно, что после окончания университета Горбачев проходил стажировку на Лубянке, в штаб-квартире Комитета государственной безопасности {27}, где он попал под влияние Андропова. Оба начинали свою карьеру в Ставрополе. Андропов обеспечил назначение Горбачева в Политбюро ЦК КПСС, и один из биографов Горбачева даже описывает его как «наследного принца» Андропова {28}.

Между тем восхищение Запада «гласностью» Чаушеску вышло из-под контроля, и на этот процесс уже сложно было как-либо повлиять. Президент Ричард Никсон, которого я проинформировал о специфике «гласности» Чаушеску уже после моего побега в Соединенные Штаты, в своем письме от 27 января 1983 года, написанном Чаушеску в день его рождения, выразил свой восторг следующим образом:

«С тех пор как мы впервые встретились и беседовали в 1967 году, я мог видеть, как Вы росли в качестве государственного деятеля. Ваша энергия, Ваша целеустремленность, Ваш острый ум и особенно Ваша способность умело действовать как на внутреннем, так и международном направлении обеспечили Вам место в первом ряду мировых лидеров… В шестьдесят пять лет большинство людей готовы отойти от дел, но для многих выдающихся руководителей наиболее продуктивные и радостные годы еще впереди. Я уверен, лучшие мгновенья ожидают Вас во время второго десятилетия на посту Президента, когда Вы продолжите следовать смелому, независимому курсу, выбранному Вами для своего народа» {29}.

Покойный госсекретарь США Лоуренс Иглбергер, о непреклонном антикоммунизме которого я был весьма высокого мнения, сказал мне в 1988 году: «Чаушеску может быть безумным с собственным народом, но поверьте мне, генерал, он – именно тот, кто развалит советский блок». Тем не менее спустя несколько месяцев Чаушеску казнил его народ после суда, в ходе которого обвинения почти слово в слово совпали с тем, что было написано в моей книге «Красные горизонты: подлинная история преступлений, образа жизни и коррупции Николае и Елены Чаушеску».

К тому времени Вашингтон и остальные страны Запада переменили свои симпатии. Теперь объектом их привязанности был человек в Кремле, Михаил Горбачев, который рассматривался как начинающий демократ и рекламировался как политик, наделенный даром предвидения. Вновь западные средства массовой информации, похоже, попались «на удочку». Горбачевская риторика об объединении «коммунистических ценностей» с «западной демократией, привнесенной сверху», и «централизованной рыночной экономикой» очаровала мир. На витринах книжных магазинов стопки книг Горбачева «Перестройка и новое мышление для нашей страны и для всего мира» заменили мемуары Чаушеску.

Такова коллективная память.

В декабре 1987 года, когда Михаил Горбачев отправился в Вашингтон, у меня возникло фатальное ощущение дежа вю, словно я наблюдал повторение последнего официального визита Чаушеску в США в апреле 1978 года. Я сам готовил и организовывал тот визит и лично сопровождал Чаушеску.