Владимир Ленин (Ульянов) - Полное собрание сочинений. Том 20. Ноябрь 1910 — ноябрь 1911

Три главных слагаемых входят в этот итог: 1) программа партии; 2) ее тактика; 3) ее оценка господствующих или наиболее распространенных или наиболее вредных для демократии и для социализма идейно-политических течений данного времени. Без программы партия невозможна, как сколько-нибудь цельный политический организм, способный всегда выдерживать линию при всех и всяких поворотах событий. Без тактической линии, основанной на оценке переживаемого политического момента и дающей точные ответы на «проклятые вопросы» современности, возможен кружок теоретиков, но не действующая политическая величина. Без оценки «активных», злободневных или «модных» идейно-политических течений программа и тактика способны выродиться в мертвые «пункты», проведение которых в жизнь, применение к тысячам детальных, конкретных и конкретнейших вопросов практики немыслимо с пониманием сути дела, с пониманием того, «что к чему».

Что касается до идейно-политических течений, характерных для периода 1908–1911 гг. и особенно важных для понимания задач социал-демократии, то на первое место выдвигается здесь «веховство», как идеология контрреволюционной либеральной буржуазии (идеология, вполне соответствующая политике к.-д. партии, что бы ни говорили ее дипломаты) и ликвидаторство, как проявление тех же упадочных и буржуазных влияний в среде, соприкасающейся с рабочим движением. Назад от демократии, подальше от движения масс, подальше от революции – таков лейтмотив царящих в «обществе» направлений политической мысли. Подальше от нелегальной партии, задач гегемонии пролетариата в освободительной борьбе, от задачи отстаивания революции – таков лейтмотив «веховства» среди марксистов, свившего себе гнездо в органах «Наша Заря» и «Дело Жизни». Что бы ни говорили узкие практицисты или люди, устало отворачивающиеся от тяжелой борьбы за революционный марксизм в нашу тяжелую эпоху, – нет ни одного вопроса «практики», ни одного вопроса нелегальной и легальной работы с.-д. в любой из областей ее работы, на который можно бы было дать точный и полный ответ пропагандисту и агитатору без понимания всей глубины и всего значения указанных «направлений мысли» столыпинского периода.

Избирательную платформу социал-демократии очень часто бывает полезно, а иногда и необходимо, завершить выставлением краткого общего лозунга, пароля выборов, выдвигающего самые коренные вопросы ближайшей политической практики, дающего самый удобный, самый близкий повод и материал для развертывания всесторонней социалистической проповеди. Для нашей эпохи таким паролем, таким общим лозунгом могли бы быть лишь следующие три пункта: 1) республика, 2) конфискация всей помещичьей земли, 3) 8-часовой рабочий день.

Первый пункт содержит квинтэссенцию требований политической свободы. Ограничиться этим последним термином для выражения нашей партийной позиции по вопросам этого рода, или каким-либо другим, вроде «демократизаций» и т. п., было бы неправильно по той причине, что мы должны учитывать в пропаганде и агитации опыт революции. Разгон двух Дум, организация погромов, поддержка черносотенных банд и помилование черносотенных героев, «ляховские» подвиги в Персии {137}, государственный переворот 3 июня, ряд дальнейших «маленьких coups d'état» [41]на этой почве (87 статья и пр.) – таков далеко не полный перечень деяний нашей монархии Романова – Пуришкевича – Столыпина и К о. Могут быть и бывали исторические условия, когда монархия оказывалась в состоянии уживаться с серьезными демократическими реформами вроде, например, всеобщего избирательного права. Монархия вообще не единообразное и неизменное, а очень гибкое и способное приспособляться к различным классовым отношениям господства, учреждение. Но из этих бесспорных абстрактных соображений делать выводы относительно конкретной русской монархии XX века значит издеваться над требованиями исторической критики и изменять делу демократии.

Наше положение и история нашей государственной власти – особенно за последнее десятилетие – показывают нам наглядно, что именно царская монархия есть средоточие той банды черносотенных помещиков (от них же первый – Романов), которая сделала из России страшилище не только для Европы, но теперь и для Азии, – банды, которая довела ныне произвол, грабежи и казнокрадства чиновников, систематические насилия над «простонародьем», истязания и пытки по отношению к политическим противникам и т. д., до размеров совершенно исключительных. При таком конкретном обличье, конкретной экономической основе и политической физиономии нашей монархии ставить в центре борьбы за политическую свободу требование, например, всеобщего избирательного права было бы не столько оппортунизмом, сколько вообще бессмыслицей. Если речь идет о выборе центрального пункта требований, как общего лозунга выборной кампании, то надо же располагать различные демократические требования в сколько-нибудь правдоподобной перспективе и соразмерности; нельзя же, в самом деле, не вызывая смеха у людей грамотных и не порождая путаницы в умах безграмотных, добиваться признания приличного отношения к женщинам и неудобства употреблять «нецензурные» речения от Пуришкевича, терпимости от Илиодора, бескорыстия и честности от Гурко и Рейнбота, законности и правового режима от Толмачева и Думбадзе, демократических реформ от Николая Романова!