Лали Морошкина - Я, президент и чемпион мира

— Ты дебил, настоящий дебил, я хочу домой, — безапелляционно заявила я и быстрым шагом направилась к дому.

— Ты что, и вправду обиделась? Ну, хорошо, назовем его, как хочешь, хотя бы Виктором. Это ведь имя твоего отца? Давай сделаем ему такой подарок, — стонал Нукри, с трудом сдерживая смех вперемешку со слезами.

Слова эти, словно выстрел, поразили мое сердце. Виктор — мой отец? Как объяснить этому избалованному жизнью, самодовольному сынку чиновника высокого ранга, что я, его первая любовь Лали Морошкина, не знаю своего отца, известного педиатра, первого генетика в Грузии Виктора Морошкина — просто не знаю, не знакома, не видела, понятия не имею, какой он, что любит и что ненавидит, как он выглядит, чем дышит, просто не знаю, и всё!

Что может быть более неадекватным в тринадцатилетнем возрасте, чем первая любовь? Столько вопросов возникает одновременно! Может, он не понравится маме? А, может, я — маме Нукри? Да еще с русской фамилией? У мегрелов (жители региона в Западной Грузии. — Л.М. ) ведь национальный вопрос особенно обострен, правда, они городские, может быть, пронесет…

Первый тест был почти пройден. Я и калбатони Лия, Нукрина мама, болтали на кухне, вернее, я болтала, а она мило улыбалась. Спелая, сочная клубника так и таяла в руках — оказалось, что черенки ягод срываются круговыми движениями! «Черт побери, почему я не должна была знать об этом раньше, какое месиво получилось, только на джем и пускать. Вот приду домой и устрою маме…» — ворчала я про себя, с ног до головы выпачканная пурпурными ягодами.

Те, кому знакома подобная ситуация, наверное, согласятся, что даже если вы были бы самым известным итальянским шеф-поваром с миллионом наград и двадцатилетним стажем, первая встреча с родней возлюбленного обязательно выбила бы вас из обычной колеи. Выбила и меня. Первая встреча со строгим заместителем министра транспорта Лери Чаганава завершилась «продуктивным фиаско». Полная сочных ягод клубники миска не нашла адресата.

Родители Нукри сочли это делом житейским, а красные клубничные пятна на новом ковре — импрессионизмом. Так установился наш первый контакт длиною в жизнь…

Жизнь это шахматная доска, где фигуры последовательно сменяют друг друга. Настало время и моего хода. В игре не хватало лишь одной фигуры — моего отца, биологического родителя, с такой редкой для Грузии, но для меня до боли родной фамилией Морошкин.

Я, мама, брат и Талес жили в Сабуртало на Будапештской улице, в доме, построенном немецкими военнопленными.

После короткого блицопроса с мамой стало известно не только месторасположение жилища папы, но и адрес его работы — республиканской больницы, находившейся прямо под носом, буквально в двух шагах от нашего дома. Ведь молодой отец, да к тому же врач — мечта многих подростков, не правда ли?

— Девочка моя, а ты, случаем, замуж не собираешься? Какое время знакомиться с родителями? — со смехом спросила мама.

— При чем тут замужество? Я что, беспризорная какая-нибудь? Просто хочу, чтобы моего отца знали и я, и мои друзья.

— А Талес? Он ведь постоянно рядом с тобой. Чего тебе не хватает? И вообще, может быть, ты в конце — концов возьмешь его фамилию? Всё-таки жить в Грузии с русской фамилией как-то некомфортно.

— Мама, прошу тебя, ну не начинай заново, мы об этом уже говорили сотни раз. И ты прекрасно знаешь мое мнение обо всём этом. Да, Талес свойский, я называю его папой и люблю, как отца, но у меня есть право знать настоящего! Мне это необходимо, пойми! Ну а о смене фамилии чтоб и речь не заходила! — Я была категорична.

Знаю, что подобные разговоры разбивали маме сердце, но по-другому я не могла. Это был мой собственный выбор, выбор взрослого человека. Стечение обстоятельств не раз ставило меня перед подобным выбором, но ответ был всегда прост: нет!

Мне не давал покоя лишь один деликатный вопрос: ну почему мною, такой маленькой, хрупкой, отличницей, танцовщицей, фехтовальщицей, ведущей на единственном тогда телеканале юношеской передачи «Изучим русский язык» и, в конце концов, первой дочкой — «умницей-красавицей», ну ещё и чуточку хвастливой, не интересуется отец, мойсобственныйотец! Ну почему, чем я хуже других?

И когда это я получала ответы легко и просто? Для достижения цели я запланировала в ближайшем будущем «крестовый поход» в республиканскую больницу, где работал отец.