Марк Бойков - Кто же спасет Россию?

Я поехал в Москву, в «Ленинку»… И у меня от волнения дрожали руки, перехватывало дыхание, ломило в затылке, когда я вычитывал сборник с недвусмысленным названием «О ликвидации классов в СССР», изданный в Ростове-на-Дону Азчериздатом в 1936 г. по материалам тогдашней партийной прессы. Оставалось только сопоставить это с речью т. Сталина при утверждении Конституции СССР в ноябре 1936 года. И стало ясно, что искажение, на котором мы стоим, идет от Иосифа Виссарионовича, разоблаченного Хрущевым только на чуть-чуть и не в главном.

Коротко говоря, Сталин «законсервировал» социальную структуру, объявил социализм «классовым обществом», чтобы сохранить диктатуру пролетариата, на вершине которой он восседал, как Бог с апостолами Политбюро. Признай он социализм – в соответствии с учением марксизма-ленинизма, в соответствии с большевистской программой 1919 года – бесклассовым обществом, и от диктатуры пролетариата, с ее НКВД, исправительными лагерями, командной ролью партии, пришлось бы отказаться ради самоуправления народа с демократическими Советами, с влиянием партии изнутри, снизу, а не через диктат, сверху. В этой ситуации возрастала бы роль рядовой личности в истории, ради чего и делалась революция, и даже генсек вновь должен был бы превратиться в административную фигуру, управляющую делами партии, а не государством, организующую коммунистов, но не командующую ими. Поэтому та демократизация, о которой начал было говорить Хрущев и потом до полного недержания разговорился Горбачев, исторически в повестку дня встала в 1936 году.

Но Сталин предпочел остаться рулевым № 1, пожертвовав верностью марксизму. И на социализм с самого рождения оказалась наброшенной смирительная рубашка из колючей проволоки. Проблема, не решенная в свое время, обернулась переходящими из одного в другое уродствами по сию пору.

Из диалектики известно, что всё, что переживает себя, превращается в свою противоположность. Если классы исчезли, а машина подавления осталась, она неминуемо оборачивается против тех, кто ее создал и кого она призвана защищать. Выполнив свою миссию, уничтожив врага, она, тем не менее, продолжает охотиться и уничтожать тех, кто попадает ей под руку. Автоматически. Не сознавая своих действий, но ревностно оправдывая свой хлеб. Ведь саму себя она отключить не может. Она продолжает искренне выполнять свою функцию. И если врага нет, она его ищет. И находит. А если не находит, ей помогают. И, естественно, из орудия борьбы за социализм она превращается теперь в орудие его подавления, помимо своей воли.

От этих мыслей у меня между лопатками пробегали то холодок, то испарина. Я понял, что при всей важности полученных выводов сообщить их не дадут, и поставил задачей атаковать не критикой, а позитивом: просто открыть глаза общественности на подлинную теорию ленинизма в классовом вопросе, на исторический потенциал новой движущей силы, на научное понимание человека.

Где там?! Сделать открытие, разгадать какую-либо тайну гораздо легче, чем сообщить об этом людям. Я еще не понимал тогда, как многим выгодна извращенная точка зрения. Это потом я пойму, что людям бывает выгодна ложь и они защищают ее до остервенения, пока кормятся ею. Сколько ведь было кандидатов, докторов наук, академиков, сделавших на этом свои карьеры и обласканных верхами, что истина им как нож; к горлу. Мы возмущаемся сегодня продажной, псевдодемократической прессой, которая захватила и монополизировала средства массовой информации, которые к тому же были выстроены на народные деньги. Но ведь она вышла оттуда, из советского времени. Она холуйствовала перед властями тогда, угодничает и сегодня, ради сохранения местечек. Даже руководители ее остались практически те же, но быстро сориентировавшиеся.

Для Отто Лациса, к примеру, бывшего зам. главреда «Коммуниста», или Олега Попцова, бывшего главреда «Сельской молодежи», руководящая роль пролетариата была незыблемой и нетленной, и поэтому мысль о бесклассовости социалистического общества или преемственности движущих сил в истории была крамольной и недопустимой. Читая и вынося решение, они проверяли ваши мысли на соответствие мыслям власть имущих. Паскудство же, однако, заключалось в том, что у власть имущих не было на этот счет никаких мыслей. Поэтому лацисы и попцовы охраняли не руководящую роль пролетариата, а власть и спокойствие своих хозяев – в соответствии со своей продажной сутью, ибо страстно хотели не народу служить, а жить в элитарном достатке, пребывая на вершине своей пирамиды. В этой страсти они нерушимы и ныне.