Анна Петрова - Убийство забвением

Чтобы убить талантливого писателя, нужно отнюдь не много. Можно, например, объявить его "классиком" и "ввести" написанные им произведения в обязательные для изучения школьные программы: читать по принуждению не будет никто. Второй исторически сложившийся способ — объявить беллетриста сумасшедшим: то, что пишет душевнобольной, может быть интересно только его врачу. Но наиболее изощренным и верным орудием убийства творчества является забвение…

Как это ни прискорбно, подавляющее большинство граждан уверены в том, что украинской литературы не существует. Да, мол, есть Шевченко, есть Франко, есть Леся Украинка — ими список и исчерпывается, поэтому о какой-либо литературе говорить не стоит. И приводят в пример "настоящую великую" — русскую.

Собственно, а почему сравнивают с русской, по какому принципу? Если по языковому, то почему не с польской или, например, с белорусской? Собственно, а есть ли национальная "великая" литература как таковая, и кто определяет ее величие? Собственно, а что мы знаем, а вернее, что нам разрешали знать о литературе украинской? Почти ничего. Потому что все три способа убийства творческого начала успешно испытаны на украинских писателях. Чаще всего — убийство забвением…

…Когда в середине 70-х годов XX века в библиотеках проводили списание, в макулатуру вместе с подшивками газет и общественно-политических журналов, сроки хранения которых вышли, отправляли практически новые, еще пахнувшие типографской краской книги на украинском языке. Так власть в очередной раз предавала забвению имя великого украинского писателя Олеся Бердника, в 1974 году исключенного из Союза писателей Украины, а в 1979-м — отправленного в лагеря за участие в Украинской Хельсинкской группе.

Его романы "Чаша Амріти" и "Зоряний Корсар" были переведены на двадцать шесть языков мира. Литературные критики считали, что именно Бердник стал пионером нового литературного жанра — "духовного фэнтези". Но именно эта духовность и призывы к всемирному братскому добру стали основанием для обвинений в "космическом национализме".

Однако книга, к счастью, — не школьный учебник по истории, из которого можно вырвать несколько страниц: мол, не было ничего такого вообще, потому что быть не могло. Книги Бердника сохранились в частных библиотеках и передавались из рук в руки одновременно с рассказом о их полулегендарном авторе…

На свободу Олесь Бердник вышел в годы горбачевской "перестройки". Как говорили его знакомые и друзья, писатель шутил, что его жизнь — очередное подтверждение событийного круговорота, где всему свойственно повторяться. Подобное в жизни Бердника уже было — в послевоенные годы он, ветеран Великой Отечественной, был осужден по обвинению в "антигосударственной деятельности" и амнистирован только после смерти Сталина. А в 1957-м вышла его первая книга "Поза часом і простором", которая заставила говорить о появлении в украинской литературе сверхнеординарной личности…

Свобода пьянила и вдохновляла. О Берднике вспомнили — его романы вновь стали издавать и переиздавать. Правда, теперь с сопроводительной справкой: "бывший диссидент". И как не сопротивлялся этому новому ярлыку писатель, публика в его произведениях тогда искала страшные факты из жизни репрессированных. И не находила: вместо рассказов об обысках и лагерях — всеобъемлющая, неземная любовь к Человеку и вера в Человечность. Тогда его не поняли. Для массового читателя он казался неким литературным реликтом, не разоблачающим (что было привычным), а проповедующим.

И тогда Бердник решил идти к людям — на своих многочисленных творческих встречах, которые нередко проходили прямо на улицах Киева, он пытался убедить, что Украину может спасти только духовность. Его опять не поняли. А когда он в 1991-м, в отчаянной попытке все-таки достучаться до душ и сердец своих соотечественников, решил участвовать в президентских выборах, получил удар в спину от тех, кто считал его своим конкурентом (кстати, среди них были и его бывшие соратники по инакомыслию).

Бывшие товарищи Бердника обвинили его в сотрудничестве с КГБ. Мол, именно из этой "секретной деятельности" Бердника и проистекает особое отношение к писателю бывшего высокопоставленного офицера-чекиста Евгения Марчука, который не только хлопотал о досрочном освобождении Бердника, но даже присылал ему нужные книги в тюрьму!

Бердник не оправдывался — в поисках своей Духовной Украинской Республики он продолжал писать. Его слышали везде, но только не на Родине: в Украине почти забыли о его существовании, как будто вырвали из учебника табуированные страницы, — не было никогда такого мыслителя…