Михаил Делягин - Светочи тьмы - Физиология либерального клана. От Гайдара и Березовского до Собчак и Навального

Враждебность современной либеральной идеологии в ее специфическом российском выражении интересам большинства граждан России исключает для ее носителей возможность быть демократами, то есть людьми, учитывающими мнения и интересы своего собственного народа. На их знамени по–прежнему, как и четверть века лет назад, написано: «Железной рукой загоним человечество в счастье!», — а если оно понимает счастье как–то по- своему, тем хуже для него.

Идеология либерализма полагает «народом» лишь тех, чье состояние начинается примерно от миллиона долларов, и в этом российские либералы следуют реконструированному Стругацкими, а на деле весьма древнему принципу «ни о каком принуждении… не могло быть и речи…, и даже самый последний землепашец имел не менее трех рабов». Беда только в том, что этого же подхода придерживается и нынешняя правящая бюрократия; в сфере социально–экономической политики (за исключением вопросов усиления государственного вмешательства в жизнь общества) она совершенно либеральна и даже состоит во многом из бывших соратников и подельников нынешних либералов.

Разница лишь в том, что у оставшихся «за бортом» либералов нет власти, и потому они требуют демократии и прав человека, но — лишь в политике. Всякая мысль об экономических и социальных правах граждан и даже о том, что демократическое государство должно — хотя бы потому, что оно демократическое, — следовать их убеждениям, в том числе и нелиберальным, проникает в сознание либералов лишь при острой практической надобности, и по миновании этой надобности немедленно изживается их сознанием без какого бы то ни было следа. (Правда, мысль о наличии у граждан неполитических прав чужда и иностранным единомышленникам наших либералов. Когда на одной из встреч в США я указал собеседникам–ученым на необходимость критики руководства России за нарушение не только политических, но в первую очередь более близких обычным людям социально- экономических прав, мои собеседники растерялись, а один из известнейших советологов того времени стал искренне утешать меня, объясняя, что организаторы изымут эти слова из стенограммы, — мол, никто не узнает, какую глупость я сказал.)

В силу изложенных причин либералы являются, как давно было подмечено, носителями наиболее тоталитарного в российском обществе типа сознания. В самом деле, ведь отнюдь не ставший притчей во языцех Жириновский, а один из признанных столпов российского либерализма заслужил от од- нопартийцев за свой стиль ведения дел говорящую кличку «Дуче».

Именно тоталитарное мироощущение, а не агрессивная ограниченность, переходящая в сектантство, и является основной причиной неспособности либералов к объединению. Объединяться могут демократы друг с другом и даже, при крайней необходимости, демократы с диктаторами. Но тоталитарные (выражаясь языком самих либералов) лидеры, даже при всем старании, на это не способны в принципе: даже Сталина и Гитлера, как известно, хватило менее чем на два года — чего уж ждать от наших либералов?

Либерализм — идеология обожествления бизнеса. Крупный делец, с точки зрения либерала, не может быть плохим (конечно, если не совершает неопровержимо доказанных и признанных самим либералом преступлений против человечества) уже только потому, что он получает большую прибыль.

Соответственно, критически значимая часть либералов весьма коммерционализирована. Особенно это заметно среди молодежи (людям, сформировавшимся в СССР, наука бизнеса все же дается с большим трудом; никто не может обвинять в коммерционализации, например, Новодворскую — как и во всех остальных грехах, кроме отсутствия здравого смысла): как написал несколько лет назад один не очень уже молодой журналист, «неужели кто–то мог всерьез подумать, что я буду ругать кого- то бесплатно?»

Впрочем, современных россиян в отличие от булгаковских москвичей испортил не только «квартирный», но и «пиарный вопрос». Поэтому после вопроса о деньгах в мозгу либерала немедленно возникает второй: «Что за этим стоит?» Грубо говоря, кто и под кого «копает» распространением соответствующей информации.

Здесь опять–таки трогательно выглядит смычка либералов от оппозиции и их прежних коллег, в силу более высоких административных способностей удержавшихся в правящей бюрократии. Ведь представители последней точно так же воспринимают любую критику сначала как «оплаченную американским и британским империализмом и вашингтонским обкомом» (в крайнем случае, Березовским или Невзлиным, кровавыми когтями тянущимися к горлу молодой «сувенирной демократии»), а затем — как диверсию той или иной группы бюрократов и олигархов против другой такой же группы.