Павел Шеремет - Случайный президент

В Беларуси он был более осторожен в высказываниях, хотя активно эксплуатировал ностальгию по Советскому Союзу. «Необходимо провести референдум — то ли быть независимой, то ли состоять в конфедерации, то ли в федерации», — говорил Лукашенко. И это нравилось всем: и левым, и правым, и тем, кто лелеял надежду на восстановление СССР, и тем, кто хотел жить в суверенной стране.

Впрочем, за два дня до выборов, когда президентское кресло было уже совсем близко, для себя Лукашенко определился. В интервью радио «Свобода» он послал привет московским союзникам, однозначно заявив, что атрибуты суверенитета для него святы. Более того, — что у него нет никакого «беловежского синдрома», ему не за что оправдываться и он совершенно свободен в выборе политики в отношении восточного соседа.

Эта тактика, опробованная еще в 1994 году, по сути, станет основой всех дальнейших отношений с Россией: красивые слова, союз, дружба. Он активно эксплуатирует имперский комплекс российской элиты и зарабатывает на этом большие деньги. В случае каких-либо претензия: «Я президент суверенной страны, руки прочь!»

Май 1994 года. По данным Центра исследований будущего, наиболее авторитетного на тот момент независимого социологического центра, рейтинги кандидатов выглядят так: Кебич и Лукашенко — по 19,7 %, Шушкевич — 7,1 %, лидер Беларуского народного фронта Позняк — 4 %, лидер коммунистов Новиков — 5,6 %, лидер аграриев Дубко — 1 %.

23 июня, в первом туре президентских выборов картина уже иная: Лукашенко — 44,82 %, Кебич — 17,53 %, Позняк — 12,82 %. Остальные кандидаты набрали менее 10 % голосов.

Итак, выскочивший, как черт из табакерки, директор заурядного совхоза из Могилевщины Александр Лукашенко вышел во второй тур президентских выборов вместе с оплотом беларуской номенклатуры — Вячеславом Кебичем. Для Лукашенко это означало победу. Победитель появился перед журналистами в элегантном костюме явно с чужого плеча. Со многими журналистами независимых газет здоровался за руку, а вот представителей государственных СМИ старался не замечать. Говорил недолго, но в очередной раз не упустил возможность потоптаться на костях павшего правительства Кебича.

— Итоги первого тура выборов расцениваю как вотум недоверия правительству и местной бюрократической власти. Теперь цензура в прессе будет отменена, будет отменена и монополия государства в СМИ. Я призываю вас определиться, кому служите — клике или народу. Обещаю, гражданской войны, не будет. Кто станет воевать с всенародно избранным президентом? 70 проворовавшихся чиновников? Так у них уже чемоданы упакованы и билеты куплены в сторону Гималаев. Сейчас главное, чтобы заработали заводы. Директорам уже сказано: если к 1 января 1995 года не восстановят производство, все будут уволены. Я намерен пригласить к себе ряд министров, попрошу их обеспечить уборочную топливом…

— Александр Григорьевич, а кто возглавит кабинет министров?

— Проблем с кандидатурами не будет — это вам не доярку на ферму найти. Спасибо.

Лукашенко встал, вслед за ним поднялась группа поддержки: Титенков — распорядитель по хозяйственным вопросам, Леонид Синицын — глава выборного штаба, Виктор Шейман — выступавший в роли оруженосца…

10 июля 1994 года. Второй тур выборов. За Лукашенко проголосовало 80,35 % пришедших на выборы избирателей.

Кебич пал. 12 июля 1994 года его правительство приняло заявление: «В связи с избранием Президента Республики Беларусь и в соответствии с действующим законодательством признать необходимой отставку Совета Министров». В большом зале Национального пресс-центра, где Лукашенко ждали на первую официальную пресс-конференцию, он появился к двум часам дня. Суров. Строг. По всему видно — вошел в роль. Теперь, добившись заветной цели, сообщил присутствующим, что буквально до последнего дня не представлял всей тяжести обрушившихся на него проблем. «При том, что склады завалены зерном, хлеба на прилавках может не оказаться — у хлебопекарных предприятий нет денег. Кризис, крах. У меня завтра состоится разговор с Ельциным, без России мы, наверное, не вытянем». (Разговор, действительно, состоялся, но российская помощь, как сообщали СМИ, была поставлена в зависимость от неприкосновенности личности Вячеслава Кебича).

О России, руководство которой решило сменить коней на переправе и смирилось с поражением Кебича и победой «еще большего друга российского народа», было сказано так: «Я за то, чтобы пройти до конца весь этап переговоров с Россией, в том числе по объединению денежных систем. Договоримся — буду рад, не договоримся — поймите правильно». Это был намек.