Петр Валуев - Религия и наука

Правда, что сердце, в таком смысле, не научное понятие. Новейшая наука высказалась, относительно психической стороны нашей природы, с достаточною ясностью и определительностью. По словам Вирхова [18], «естествовед знает только тела и свойства тел; прочее он называет трансцендентным и признает трансцендентность заблуждением человеческого ума». (Verirrung des menschlichen Geistes). Тот же Вирхов говорит [19], что «до тех пор пока не открыто особой субстанции души и действия этой субстанции не измерены физическою мерой, предположение о существовании бесплотной души не имеет научного значения». Фейербах еще ранее сказал, что «истинно существует одно чувственное, т. е. объекты чувств, и что истина, действительность и чувственность одно и то же. По мнению Молешотта и Бюхнера, «мысль не что иное, как движение материи, передвижение мозговой субстанции… без фосфора нет и мысли… сознание одно из свойств материи… Та же сила, которая перерабатывает пищу в желудке, мыслит через мозг» [20].

Я уже упомянул о том, что есть и другие ученые, не проповедующие материализации мысли и сознающие, что человеческому разумению положен предел. Тогда я сослался на профессоров Тиндаля и Макса Мюллера. Здесь приведу характеристичные отзывы астронома Секки, автора трактата о единстве физических сил, и д-ра Мейера, знаменитого основателя термодинамики:

«Энергия, говорит Секки, которую первичное движение получило в момент своего возникновения, сохраняется на основании того же начала, которое устанавливает неуничтожаемость материи. Если бы нас вынудили категорически указать на силу, породившую первичное движение, то мы бы ответили, что сила эта – Бог… Организм, каков бы он ни был, есть дело Предвечного Зодчего, и то, что мы называем природой, не что иное, как работа и искусство этого Верховного Зиждителя. Он дал форму и организованной материи, подобно тому как призвал к существованию и движению грубую материю… Все, что живет и существует в природе, живет и существует по непосредственной воле и могуществу Того, Кто вызвал это сущее из небытия, так что всякая настоящая деятельность сводится в конце концов к той же настоящей деятельности Божества… Таким образом, изучение физических сил заставляет нас признать необходимым непосредственное действие Высшего Существа на материю…» [21]

Д-р Мейер, первый выразивший мысль о механическом эквиваленте теплоты, сказал следующее: «из глубины сердца провозглашаю (rufe aus), что истинная философия не должна и не может быть ничем иным, как предуготовлением (Propädeutik) к христианской религии» [22].

Читатели, следящие за ходом европейской литературы, могли, однако же, заметить, что в ней редко отражается влияние мнений Секки и Мейера. Если теперь прямая пропаганда материализма слышится реже, чем прежде, то господствующий оттенок тем не менее остается неизменным. Церковная точка зрения вообще считается отжившею свой век и несогласимою с научным прогрессом.

Надлежит ближе всмотреться в этот двойной вопрос о церковной точке зрения и научном прогрессе. Первая обнимает, в строгом смысле, только круг трансцендентных понятий и догматических верований. Положительная или опытная наука имеет дело, преимущественно, с явлениями и фактами, происходящими в окружающем нас внешнем мире. До нее относится замечание Самарина, что желательно было бы выяснить, определить и перечислить все то, от чего подразумевательно отказывается человек, покидающий религиозную почву.

Мы слышим много толков о счастье, хотя вокруг себя видим много горя. Где и в чем счастье? За ним все гонятся, но многие ли настигают, – а если успели настигнуть или себе вообразить, что настигли, – то надолго ли? В погоне за счастьем побудительная причина к погоне за знанием. Знание – сила. Сила есть средство.

Но не все силы могут быть употребляемы безопасно. В знании есть положительные и отрицательные стихии. Первые созидают и потому приносят пользу. Вторые могут иметь разрушительное влияние. Это влияние обнаруживается всякий раз, когда то, что мы признаем за истину в внешнем мире, заглушает или застилает собою истины верховного порядка, обитающие во внутреннем мире нашей души [23]. Неприкосновенность этих высших истин не препятствует приобретению знаний в мире внешности, потому что области таких истин и знаний существенно различны. Успехи положительной науки не затруднены; но значение ее исследований и заключений меняется, когда она из своей области переходит в другую. Этот переход есть свободный и ответственный акт человеческой воли, – свободный потому, что он не вынуждается потребностями науки, ответственный, потому что он подсказывается тем духом отрицания, которому искони дано искушать дух человека.